А вдруг это правда? - [65]

Брови Ланса сошлись на переносице, когда она двинулась в другую от него сторону, ища вместо этого глазами Брайт, которая помогала Кристоферу спуститься в бассейн. Она не оглянулась на Ланса, не хотела смотреть, как он увидит свою жену впервые за несколько месяцев. Она бросилась к Брайт, чувствуя себя школьницей, которой некогда была и которой надо поговорить с лучшей подругой о кризисе. Этим летом они с Брайт изо всех сил пытались наладить контакт. Как будто каждая хотела сказать больше, чем была в силах вынести или произнести. Как будто, начав говорить, они скажут слишком многое. Поэтому они говорили очень мало. Дженси испытывала сожаление, что не открылась подруге, что слишком о многом умалчивала. И все же она чувствовала: Брайт делает то же самое.

Она плюхнулась на край бассейна точно так же, как сделала в тот раз в начале лета. Тогда она удивлялась переменам в Брайт – в какую красивую, умелую женщину она превратилась. А еще она ей завидовала: дом, муж, ребенок, удовлетворенность. Но Дженси чувствовала, как под поверхностью бурлит нарастающая неуверенность, узнавала недовольство, которое закралось в ее подругу, пока шло лето. Дженси не знала, что изменилось, и считала, что не вправе спрашивать. Ей казалось, она последний человек на свете, с кем Брайт стала бы это обсуждать, и все же ей хотелось быть первым человеком в жизни своей подруги. Главным образом потому, что ей нужно было, чтобы Брайт оказалась как раз таким человеком в ее жизни. Она спросила себя, сумеют ли они каким-то образом вернуться назад, и решила: именно она начнет прокладывать путь в этом направлении. Вдруг та, которая ушла, должна стать той, которая вернется?

– Ну вот, – сказала она, привлекая внимание Брайт, – похоже, только что объявилась жена Ланса. – Она увидела шок на лице Брайт и получила бы от этого удовольствие, вот только ситуация была не самая подходящая. – Видела бы ты сейчас свое лицо, – сказала она, невольно рассмеявшись.

Брайт обшарила взглядом пространство у бассейна, пока не обнаружила, где происходит воссоединение матери и сына.

Она повернулась посмотреть на Дженси.

– А почему ты не рядом с Лансом, чтобы заявить о своих правах? – спросила она с некоторой настойчивостью. Она даже махнула рукой, словно гнала Дженси к Лансу.

Дженси быстро глянула на Ланса и увидела, что он уже нашел взглядом сценку, на которую сама она отказывалась смотреть. Отвечая, она взвешивала слова, старательно произносила их, чтобы не закрались никакие эмоции:

– Потому что у меня нет прав.

Она надеялась, что ответ прозвучит искренне. Она очень хотела, чтобы это оказалось правдой. Старалась не думать о том лете, которое у них было, о нежданной радости, которую она нашла с Лансом, о ночах, проведенных в его объятиях. Он что-то вернул ей, принес в руках как букет цветов и положил к ее ногам. Слово вертелось у нее на языке, но она не могла произнести его даже про себя. Однажды ночью он попытался сказать это, но она приложила палец к его губам.

– Нет, – приказала она. – Давай не будем так поступать друг с другом.

– Но почему? – спросил он с обиженным видом.

Она не могла ему ответить.

– Просто… давай не будем, – только и сказала она.

Глядя, как Дебра идет с Алеком к Лансу, она обдумала все несказанные слова.

– Еще не поздно, – сказала Брайт, и голос подруги звучал в точности так же, как его помнила Дженси.

– Возможно, уже поздно, – ответила Дженси, заставляя себя отвести взгляд от Ланса, вставшего поздороваться с женщиной, которая была рядом с ними все лето, призрак который преследовал их так же, как если бы гремел цепями на чердаке.

Брайт продолжала наблюдать за происходившим.

– Он ее обнимает? – спросила Дженси, а потом быстро сказала: – Нет, не говори мне.

Брайт взглянула на Кристофера, который благополучно плескался в воде с нарукавниками на руках, затем снова на Дженси.

– Он ее не обнял, – сказала она. Она подняла брови. – Потому что хочет быть с тобой.

– Я не собираюсь разрушать семью, если у них еще есть шанс. – Она посмотрела на Брайт, мысленно заставляя подругу понять. Она никому не пожелала бы того, через что прошла сама.

Брайт встретилась с ней взглядом.

– Знаю, – сказала она. – Ты хороший человек.

Дженси улыбнулась.

– И ты тоже.

Брайт закатила глаза.

– Вот тут я бы засомневалась.

– Ты что, шутишь? – ахнула Дженси. – Ты лучше всех, кого я знаю.

– Ну, ты не все знаешь, – ответила Брайт.

Дженси чувствовала, что годы и расстояние между ними, наконец, начинают исчезать. Она не имела права знать секреты Брайт. И все же, сидя рядом с ней и разговаривая, как в старые добрые времена, они могли каким-то образом вернуться в то время, когда она имела такое право.

Ее взгляд метнулся к Лансу и Дебре, которые вежливо болтали. Ей хотелось, чтобы Ланс ушел или чтобы Дебра разозлилась и ушла. Ей хотелось, чтобы Ланс стремительно подошел к ней и заключил в объятия, поцеловал, как вернувшийся с войны солдат. И все же Дженси понимала: есть вещи, в которые так хочется верить, и те, что есть на самом деле. Сейчас она усваивала урок: обычно между первым и вторым большая разница.

Ланс

Ланс старался сохранять дистанцию, держать Дебру на расстоянии, спрашивая себя,