А в чаше – яд - [42]

– Нина, ты посмотри на себя! Случилось что?

Аптекаршу покинули силы. Она попыталась объяснить, но горло перехватило, и слезы хлынули, размывая дорожки на испачканном лице.

Ариста к таким изъявлениям привыкла, частенько к ней в таком состоянии душевном приходили девушки, покинутые женихом, обманутые любовником, или молодые вдовы, оставшиеся без поддержки и не желавшие идти в монастырь. Она молча подняла рыдающую женщину со скамьи, проводила в каморку, где стояла бочка с водой, а в каменном полу сделано отверстие. Велела Нине помыться и почистить одежду, прислала служанку, чтобы помогла.

Когда Нина переоделась в чистую тунику, хозяйка лупанария сама пришла и повела аптекаршу в свои покои, где тайные разговоры вела обычно. Прошли они через гостевой зал, куда клиенты приходят девиц выбирать. Первый раз Нина тут была. Раньше, ежели навещала лупанарий, то сразу попадала на половину, где девушки жили.

Нина поначалу на богатое убранство зала подивилась. Стены и высокие арочные окна розовым да желтым шелком занавешены, светильники венецианские и с потолка свисают, и вдоль каменных проемов на крюках подвешены. Скамьи стоят резные, с пышными подушками. Пол ковром застлан. Статуи мраморные то тут, то там вдоль стен расставлены. И в человеческий рост, и поменьше. А как рассмотрела статуи повнимательнее, так не знала потом, куда глаза девать. Уж на что аптекарша к человеческому телу привычна, а тут такие детали непристойные да позы похотливые, что Нина покраснела и перекрестилась тайком.

Когда расположились они с чашей подогретого разбавленного вина у хозяйки в покоях, Нина рассказала про обвинения, про отравления, про камень, сброшенный со стены, про вора, что украл аконит и пытался отравить и ее. Ариста слушала молча, крутя в пальцах чеканный кубок с ароматным напитком. Лишь вздохнула при описании умершего мальчика. Нина умела рассказать чувствительно. А Ариста умела слушать. На предложение аптекарши заплатить за приют она отмахнулась. Лишь произнесла своим глубоким низким голосом:

– Услугой за услугу мне потом заплатишь.

Нина насторожилась. Слыхала она, какие дела Ариста проворачивает. От таких услуг попахивает огнем, да плетьми, да штрафами немалыми. Но та, заметив Нинино замешательство, усмехнулась:

– Не печалься. Больше того, что ты можешь дать, не спрошу.

Поежилась Нина. Столу и мафорий у нее служанка забрала, чтобы в порядок привести. Нина сидела в одной тунике да простоволосая, как и хозяйка. В просторном помещении стало прохладно.

– Я посоветоваться с тобой хотела, – Ариста вздохнула. – У меня тут девушка одна третий день мучается. Что-нибудь для облегчения бы ей. У тебя не найдется?

– Ежели для облегчения нутра спрашиваешь, то с собой нет, – развела руками аптекарша. – Но пока пусть начнет с масла оливкового. Дай ей осьмушку секстария масла выпить на голодный желудок, только чистого, хорошего. Можно туда лимон выжать хоть четвертушку. Ей бы псиллия надо, замочить его в кипяченой воде и съедать по ложке два-три раза в день. Его легко и на базаре купить. А не поможет – придется за трáвами к Гидисмани послать. Это ежели ты про облегчение нутра говоришь.

– Нутра, конечно. С облегчением души у нас в лупанарии все хорошо, – усмехнулась хозяйка.

– Может, мне посмотреть ее?

– Ты же прячешься, а мои птички много щебечут да мало думают. Ни к чему это пока, – проронила Ариста, ласково улыбаясь. – Ты моя гостья теперь, Нина. У нас есть комнатка в углу атриума. Из нее пока не выходи – и клиенты рассердиться могут, и тебе не следует людям на глаза попадаться.

– Спасибо тебе, Ариста. Чем угодно клянусь, не травила я никого. Оговоры это все.

– Перестань, Нина. Мне все равно, отравила или нет. Кто без греха-то? Я таких и не видела – рассмеялась хозяйка. – Ты скажи, какие травы купить. А когда немного поуляжется все, я Маркушу пошлю в твою аптеку за сундуками.

Нина на такие слова лишь головой покачала. Мальца невинного отравить – не просто грех-то. Это же каким нелюдем быть надо. Но вслух сказала:

– Спасибо тебе. Бог даст, я надолго не задержусь. Сикофант найдет убийцу, я и уйду, не будет от меня больше беспокойства.

Ариста молчала, с улыбкой разглядывая Нину. Потом со вздохом потянулась, произнесла:

– Рано ты про свободу заговорила, Нина. Ты мне нужна здесь. Да тайно нужна, никто не должен знать, где прячешься. Мне твое искусство с ядами да с притираниями очень пригодится. Да и хорошо тебе у меня будет – вот увидишь.

– Побойся бога, Ариста. Нет у меня искусства с ядами-то. Помочь могу, да по мелочи. Отвары, припарки, притирания всякие. Я не травила никого и не собираюсь даже. Да и зачем тебе меня взаперти-то держать, коли найдут истинного отравителя?

– Ты, Нина, не беспокойся ни о чем. Найдут или нет – какая уже разница.

– Да как же не беспокоиться?! Должны найти. Он же две души погубил да, может, и еще кого отравит. Его непременно найти надо, – Нина горячилась, вино отставила, боясь расплескать. Не сразу она заметила, как глаза Аристы потемнели, с лица сбежала улыбка. Вокруг рта обозначились резкие складки, брови сошлись в одну линию.

– Все равно к тебе клиенты ходить уже не будут, раз тебе бежать да прятаться пришлось. Твое дело теперь снадобья готовить да меня слушать. А отравителя найдут ли – не наша забота. У меня на яды твои задумки есть. Ты же знаешь, женщине в Царице городов не выжить, ежели самой себя не защитить. Вот и будем друг другу помогать, – говорила Ариста тихо, чуть лениво, заставляя собеседницу прислушиваться.