А у нас во дворе - [50]
- Мы все виноваты, только в разной степени. Как там Горби говорит? Коллективная ответственность.
- Уж прям-таки все? - Шурик казался недовольным.
- Все. И вы тоже, - новая порция фундука отправилась мне в рот.
- Нашла виноватых! Мы здесь причём?
- А как же? Ты мне говорил, что вы всё видели? Говорил? Говорил. Видели и не остановили никого из нас, - теперь в наступление перешла я.
- Во-первых, - Шурик опустился до защиты, правда, весьма агрессивной, обвинительной, - тебя-то пытались остановить. Я ведь с тобой несколько раз разговаривал.
- Последний раз слегка запоздал, не находишь? - невинно промурлыкала я.
- Не важно, - пропыхтел явно смущённый Шурик. - Мы тебя предупредили.
Ага, враг переходит к позиционным боям! Так его! Надо немного добавить.
- Хорошо предупредили. Вразумительно. Ничего толком не объяснили. Одни лозунги "Что делаешь?", "Опомнись!", "Одумайся!"
- Ты пойми, - отдувался Шурик, - не могли мы тебе правду говорить.
- Почему, собственно, нет? - отказалась я входить в положение парней, сунула в рот ещё несколько орехов. Уг-м-м, вкуснотища!
- Какая ты непонятливая, - огорчился Шура. - Раскинь умишком, надеюсь, он у тебя сейчас в порядке. Я же не от него тебя предупреждал, я от ребят приходил. Как я мог говорить за Серёгу? Тем более, без его ведома.
- А ты бы сказал мне то, что потом у аптеки выболтал с перепугу, - я не собиралась дразнить Шурку, случайно получилось, - может, ничего бы и не случилось.
- Легко со стороны судить, - судя по звукам, Родионов поднялся, прошёл по палате, остановился в том месте, где я предполагала окно. - Он бы меня убил за трёп. Он иногда простобешеный.
- Не надоело вам на него напраслину возводить? - заступаться за Логинова было приятно, не всё же ему за меня. - Он один из самых спокойных, самых уравновешенных людей, кого я знаю.
Вообще-то, я начала уставать. Не столько от самого разговора на волнующую тему, сколько от его подспудного эмоционального накала. Теперь, только ухом, я воспринимала любое напряжение собеседника значительно острее, чем раньше ухом и глазом одновременно.
- Да ты его вовсе не знаешь, - уязвил меня Шурик, начиная кружить по палате. - Спокойный, да. Пока тебя поблизости нет. Особенно в последнее время. Он сатанеет, в натуре, если речь о тебе идёт. Не вообще, а так... Ну, ты что-нибудь отмочила, например, или тебе что-нибудь угрожает. Спокойное бешенство, холодное, оно пострашнее обычного будет. Помнишь, осенью тебя били? Он с этими уродами так разбирался потом, пух и перья летели.
- То-то трое из них позже решили повторить эксперимент. На моей и своей шкуре.
- Это не те, другие. Лаврушка других подписала.
Зачем мне сейчас Родионов сладкие песни пел? Мне нельзя о Логинове думать. Всё слишком изменилось.
- Шурик, - попросила жалобно, опасаясь расплакаться. - Не будем больше говорить об этом. Мне вредно волноваться.
- Хорошо, не будем, - уступил Родионов и сразу непроизвольно сорвался. - Да ты же просто уходишь от разговора!
- Я пожалуюсь врачу, - пообещала ему почти искренно, - и тебя больше ко мне не пустят.
- Да я и сам больше не приду, - оскорбился Шурик. Ушёл, хлопнув дверью. Тогда он тоже дверью хлопнул, штукатурка с потолка сыпалась. Он ведь не за Воронина тогда переживал, для Логинова старался.
Я долго обмозговывала наш разговор с разных сторон. Вот чего Родионов хотел от меня? Почему не сказал прямо? И неужели нельзя было подождать, пока я поправлюсь, смогу волноваться и плакать без диких головных болей в итоге? Казалось бы, всех посетителей изначально предупреждали, о чём со мной можно говорить и о чём нежелательно.
Я поинтересовалась у дяди Коли причиной нелогичного поведения моих друзей. Не один Шура отличался. Воронин грешил постоянно. Да почти все. Следователь когда приходил, у меня после непременно истерики случались, с трясучкой и конвульсиями, на целый вечер. С трудом останавливали. Пономарёв объяснил просто - ничем не излечимый человеческий эгоизм. Следователю простить можно. Он человек подневольный, у него работа такая, с него государство требует. Остальные? Всех не вылечишь. Эгоизм - штука хроническая. У некоторых в клинической форме. С такими экземплярами надо либо расставаться, либо принимать их как данность и не заморачиваться. От практического рассмотрения конкретных случаев проявления эгоизма мы с дядей Колей перешли к теоретическому исследованию данного, широко распространённого явления. Общими усилиями пришли к выводу: эгоизм - характерная черта детства, вероятно, заложенная природой и необходимая для наиболее успешного выживания. Она или усиливается в процессе воспитания и становления личности, или, наоборот, слабеет, стирается. От конкретных условий зависит. Мне понравилась мысль, что взрослый эгоист - всего лишь кособоко развитая личность, маленький ребёнок во взрослом теле. И возник следующий вопрос:
- Дядя Коля, а что такое личность?
Всегда особенно любила Пономарёва за умение в процессе беседы очертить тему для нового обсуждения, рассматривать проблемы в спокойном тоне, без оскорблений, уважая чужое мнение, пусть и не согласен с ним. Увы, он приходил реже, чем эгоисты-ровесники.
Этого не могло быть. Этого не должно было быть. Этого не должно было быть никогда. Не могли усилия многих лет пойти прахом. И все-таки факт оставался фактом. Записка, которую я комкала в руке, подтверждала рассказ Лидуси… По ее словам, Иван вернулся. И вернулся, кажется, насовсем. Эта новость просто раздавила меня. Повергла в оцепенение. Человек, из-за которого вся моя жизнь пошла наперекосяк, который столько лет висел надо мной дамокловым мечом, вернулся. Неизвестно, сколько еще бед он принесет мне своим появлением, сколько еще слез прольется на мою подушку…
Аннотации от автора нет, поэтому напишу от себя Конец 80х г. 20 века. ОНА думала, что любит старшего брата подруги, но встретила ЕГО и полюбила с первого взгляда. ОН, в прошлом бабник, был сражен ЕЙ в самое сердце. ОНИ поженились когда ей было 16 и казались безумно влюбленны и счастливы. Но не так радужна оказалась семейная жизнь. ОНИ безумно любят друг друга, но их характеры мешают их счастью. И не только характеры... Ведь за спиной маячит главная соперница и по своместительству лучшая подруга. Да и ее брат - "мнимый любимый" постоянно рядом.
Дженнифер и Йен знакомы семь лет, и последние пять они ведут войну. Они — руководители двух команд одного и того же коммерческого банка Лондона, между которыми постоянно вспыхивают ссоры. Они ненавидят и не выносят друг друга, только и делают, что ставят друг другу палки в колеса. До тех пор, пока в один прекрасный момент их не заставляют работать вместе над общим проектом: управлять капиталами зажиточного аристократа, клиента их банка. Таким образом, им приходится проводить много времени вместе, даже после работы.
У Мии Ли есть тайна… Тайна, которую она скрывала с восьми лет, однако Мия больше не позволит этой тайне влиять на свою жизнь. Одно бесповоротное решение превращает Мию Ли в беглянку – казалось бы, это должно было ослабить и напугать ее, однако Мия еще никогда не была столь полна жизни. Под именем Пейдж Кессиди, Мия готова начать новую жизнь, в которой испорченное прошлое не сможет помешать ее блестящему будущему. Автобус дальнего следования увозит Пейдж из Лос-Анджелеса в Южный Бостон, штат Вирджиния, где начнется ее новая жизнь.
Ира пела всегда, сколько себя помнила. Пела дома, в гостях у бабушки, на улице. Пение было ее главным увлечением и страстью. Ровно до того момента, пока она не отправилась на прослушивание в музыкальную школу, где ей отказали, сообщив, что у нее нет голоса. Это стало для девушки приговором, лишив не просто любимого дела, а цели в жизни. Но если чего-то очень сильно желать, желание всегда сбудется. Путь Иры к мечте был долог и непрост, но судьба исполнила ее, пусть даже самым причудливым и неожиданным образом…
Чернильная темнота комнаты скрывает двоих: "баловня" судьбы и ту, перед которой у него должок. Они не знают, что сейчас будет ночь, которую уже никто из них никогда не забудет, которая вытащит скрытое в самых отдалённых уголках душ, напомнит, казалось бы, забытое и обнажит, вывернет наизнанку. Они встретились вслепую по воле шутника Амура или злого рока, идя на поводу друзей или азарта в крови, чувствуя на подсознательном уровне или доверившись "авось"? Теперь станет неважно. Теперь станет важно только одно — КТО доставил чувственную смерть и ГДЕ искать этого человека?
Я ненавижу своего сводного брата. С самого первого дня нашего знакомства (10 лет назад) мы не можем, и минуты спокойно находится в обществе другу друга. Он ужасно правильный, дотошный и самый нудный человек, которого я знаю! Как наши родители могли додуматься просить нас вдвоем присмотреть за их собакой? Да еще и на целый месяц?! Я точно прибью своего братишку, чтобы ему пусто было!..
Хватит ли любви, чтобы спасти того, кто спасает другие жизни? Чесни жаждет оставить своё проблемное прошлое позади… Оставив отношения, наполненные жестокостью, Чесни Уорд жаждет большего, чем может предложить её маленький городок. В поисках способа сбежать и приключений, она присоединяется к армии, но когда прибывает на первое место работы в Англии, она встречает Зейна − сержанта, у которого имеются свои собственные секреты. Зейн думал, но ни одна женщина не заставит его захотеть осесть… Начальник персонала Зейн Томас, авиатор Войск Специального Назначения, пропустил своё сердце через мясорубку.