А ты попробуй - [42]

* * *

Несмотря на то, что разговор был на редкость бессодержательным, и что у меня челюсти сводило от скуки, я решил, что этот визит должен стать для меня значительным и важным водоразделом. Я был в настоящем индийском доме. Был в доме, сидел в кресле и беседовал с настоящим индусом.

За эти три месяца я не раз заглядывал в дома – меня мучило любопытство, что же там внутри. Раньше приходилось ограничиваться случайными взглядами в окна или двери, но теперь я прорвался через этот заслон. Я увидел настоящую Индию. Я теперь знаю, как живут люди.

Увы, все, что я делал до сих пор в Индии, было скольжением по поверхности. Я сидел в отелях и болтал с туристами. Я зря тратил время. Айгор прав – я на самом деле ничего не видел. Отныне, решил я, все будет иначе. Я остаюсь один. Я не буду искать европейцев и прятаться у них за спинами. Я преодолею себя и буду разговаривать с индусами. Я подружусь с ними и буду ходить к ним домой. Я стану настоящим путешественником.

Это тебе от Индии.

Вечером я нормально поел, первый раз после того собачьего бургера. Два месяца назад я вряд ли бы назвал чечевицу с кальмарами и комок слипшегося риса нормальной едой, но в данном контексте это был серьезное испытание для моих внутренностей.

Возмущенно поворчав, желудок все же согласился на дополнительную работу. Съеденное, кажется, больше не собиралось выпрыгивать обратно, известив об этом в самый последний момент или вовсе без предупреждения, а наоборот успокоилось и даже выразило желание перевариться. Если бы оно еще проскакивало весь организм не за десять минут, а немного дольше, я бы даже, наверное, смог оставить себе кое-какие калории.

Впихнув в себя за ужином как можно больше, я стал разглядывать столовую и искать собеседников. Люди входили и выходили, но не обращали на меня ровным счетом никакого внимания. Битый час я пытался заговорить хоть с кем-нибудь, но стоило мне поймать чей-то взгляд, как его хозяин тут же отворачивался, не дав мне времени раскрыть рот.

Я ничего не понимал, пока, собираясь спать, я не взглянул в зеркало. Вид у меня был, как у тех коматозных скелетов, которых мы видели в первый день в Дели. Щеки ввалились и покрылись клочковатой щетиной, волосы свалялись, а рот сложился в кислую гримасу. Я выглядел жутко. Я был готов сам от себя шарахаться.

Я лег в кровать и несколько часов тупо пялился в пространство.

Я действительно превратился в одного из тех живых трупов.

Несмотря на “нормальную еду”, я проспал всю ночь без беготни в туалет и проснулся наутро с твердым решением кормить себя до тех пор, пока вновь не превращусь в человека.

На всякий случай я старался держаться подальше от жирного и острого, поэтому съел на завтрак четыре крутых яйца и пару чапати[35], после чего вспомнил о своем решении найти друзей в этой части света.

Я побродил вокруг, улыбаясь всем подряд, но не похоже было, чтобы кто-нибудь собирался со мной общаться. Вспомнив, что похож на мумию, я смягчил улыбку, но народ все равно меня избегал.

В полном унынии я выбрал для ланча самый оживленный ресторан, который только смог найти. Сел рядом с одиноким на вид человеком, поздоровался и улыбнулся. Он собрал тарелки и с перепуганным видом удрал за другой столик.

Вступал в действие новый закон. Когда путешественники смотрят на тебя с опаской, это одно, но если шарахаются индусы, тогда пиздец. На обратном пути я в отчаянии попытался заговорить с мальчиком, подметавшим в вестибюле пол. Он убежал.

Что еще оставалось делать – только писать открытку.

* * *

Дорогие мама и папа,

Я в Бангалоре – это современный индустриальный центр Каматаки. Довольно приятный город, и выглядит гораздо респектабельнее, чем большинство городов, в которых я уже побывал. Я, правда, его почти не видел, потому что всю последнюю неделю был тяжело болен и не выходил из комнаты. Но сегодня я могу наконец нормально ходить и сразу же совершил свою первую экскурсию. Я сильно похудел, но уверен, что быстро поправлюсь. Я по-прежнему очень без вас скучаю и чувствую себя одиноко, но теперь я иначе отношусь к путешествиям и решил, что останусь один до самого возвращения домой. Путешествие должно быть не ради путешественников, а ради Индии и индийцев. Чтобы найти себя в этой стране, нужно себя потерять. Это будет мой следующий шаг. Я очень многому здесь научился.

Целую,

Дэйв.

Я дописал открытку, после чего сообразил, что если никто не хочет разговаривать со мной добровольно, то гостиничный дежурный просто обязан будет это сделать. Это его работа, черт бы драл. Я, между прочим, плачу за номер. Если прижать его к стенке прямо за стойкой, удирать ему будет некуда, и я получу свою маленькую порцию общения.

Дождавщись, когда он займет свое место, я бросился в атаку.

– Привет, – сказал я.

– Здравствуйте, сэр, – ответил он.

А вот о чем говорить дальше, я не знал.

– У вас все в порядке? – спросил он.

– Спасибо. Все хорошо.

Я все не мог придумать, что сказать. Потом меня осенило.

– Сегодня жарко.

– Да. Очень жарко. Не так, как обычно, конечно. Но жарко.

Я уже готов был сдаться, когда в дверях появился индус; голову, шею и половину его лица закрывал полотняный шарф. Индус подошел к дежурному и с сильным южнолондонским акцентом сказал, что ему нужна комната. В ту самую минуту, когда я услышал голос, я понял, кто это.