А ты попробуй - [23]
– Разве. Тем более, что теперь мы все прекращаем. Я не могу больше все это выносить.
– Но... мы же...
– Говорю тебе в который раз: я люблю Джеймса. Сколько еще я должна повторить, чтобы до твоей дубовой головы наконец дошло? Между нами ничего не будет.
– Но ведь уже было.
– То, что было, ничего не значит. Я думала, это ясно. Заруби себе на носу – мы просто друзья, и все это не больше, чем игра. И хватит носиться с бредовой идеей, будто мы можем стать любовниками. Этому надо положить конец. Прямо сейчас. Раз уж ты сам не в состоянии понять.
– Я не говорил, что мы любовники. Я в тебя не влюблен. Я просто думал...
– Слушай, ты вбил этот бред себе в голову давным давно, и надеялся, что что-то получится, но ничего не вышло, как я тебя и предупреждала, если ты помнишь.
– Вышло, не вышло... Я просто спросил, не влюбилась ли ты в Джереми. Забудь. Забудь вообще, что я спрашивал. Пусть все идет, как шло.
– Нет, это важно. Это первый шаг. Я не хочу, чтобы ты предъявлял права на мое тело.
– Ради Бога! Я никогда не предъявлял права на твое тело.
– В этом смысл твоих слов, и я прекрасно вижу, когда ты ведешь себя со мной, как хозяин.
– Что ты несешь?
– То, что я свободный человек, и хочу тебе сказать, что с этой минуты мы просто друзья.
– Не пизди!
– Что ты сказал?
– Мы не просто друзья.
– Нет, мы просто друзья.
– Ну уж нет! – Теперь я кричал. – Потому что я тебя ненавижу. Да пошла ты на хуй! Я просто не знаю, как... Это невозможно! Ты... ты... я... я... я не могу. Говно ты после этого. Все было так... ты разговариваешь, как... я просто не знаю, как это назвать, все... ты просто... БЛЯДЬ!
Вдруг я обнаружил, что остался в комнате один, лежу на кровати и – да – почти плачу.
Я выполз из номера через час с лишним только для того, чтобы обнаружить, как Джереми в компании четырех своих школьных приятелей крутится вокруг Лиз. Общество наслаждались воспоминаниями о том прекрасном времени три года назад, когда Джереми был у них капитаном. Бород у этой банды не наблюдалось. И вид у всех был, как у Рупперта Эверетта[17]. Можете называть меня параноиком, но я четко видел по ее горящему лицу, как сильно у нее разыгралась эрекция.
Остаток дня неизбежно превратился в вечеринку старых школьных друзей, где Джереми выполнял роль хозяина, Лиз – хозяйки, а я – хама, портящего всем настроение. Рэндж мудро удалился.
Было уже четверть первого, а они все зудели и зудели о том, какое это удивительное совпадение, и как это странно, что они совершенно случайно встретились здесь, в Индии, пока я, наконец, не понял, что больше не могу выдерживать эту тягомотину.
– Слушайте, какое на хер совпадение? Страна битком набита публикой вроде вас, и вы все сползаетесь в одни и те же отели. Заткнитесь ради Бога, лучше трындите о своих индийских теориях.
– Утихни, – сказал Руперт I, – тебя никто не спрашивает.
– Мне плевать, что ты там считаешь, – сказал Руперт II. – Это совпадение, бля. Сколько народу в стране? Миллионы, бля. А нас всего четыре. Значит это совпадение, бля.
– Но вы все приехали в одно и то же место, и занимаетесь одним и тем же. Через сорок лет вы встретитесь на приеме во Дворце – это, что, тоже будет совпадение?
– Нет, что ты, это будет заговор, – сказал Руперт III.
– Не обращайте внимания на этого мистера Пролетария, – сказал Джереми. – Он думает, что он рабочий класс, а сам, между прочим, тоже из частной школы. Любитель социальных лифтов.
– Я не из частной школы. Я ходил в Независимую школу, в бедном районе.
– В бедном районе? Ах, теперь мы будем разыгрывать из себя дочку шахтера.
У меня не было настроения ругаться. Я опустил голову и сосредоточился на содержимом тарелки. Аппетита не было, но меньше всего я хотел, чтобы Лиз видела, как мне хреново, поэтому сунул что-то себе в рот.
– А ведь он прав, – сказал Руперт IV, – насчет совпадений.
Стол замер. Джереми, Лиз, а также Руперты с I по III непонимающе уставились на него.
Руперт IV густо покраснел.
– Пардон, – пробормотал он и занялся едой.
– Угадай откуда мы приехали, – сказал Руперт I Джереми.
– Из Пушкара.
– Бля, – сказал Руперт II, – откуда ты знаешь?
– Опыт.
– Вот видите, – сказал я.
– Где вы там жили?
– В “Доме Отдыха Кришны”, – сказал Руперт I.
– Значит вы не нашли “Павлин”?
– Нет, – сказал Руперт IV со все еще смущенным видом. – А он что, лучше?
– Там классно. И там роскошный сад. Единственный недостаток – по утрам тебя будят павлины.
Лиз млела от удовольствия.
– О, Господи. Как это здорово. А мы туда пойдем? – она вдруг сообразила, что спросила не у того, у кого надо, запнулась на секунду, потом обернулась ко мне и, обдав волной фальшивого обаяния, повторила:
– Мы туда пойдем?
Я утвердительно пожал плечами.
– Там недорого? – спросила Лиз, поворачиваясь обратно к Джереми.
– Как ты думаешь? Разве я когда-нибудь посылал вас в дорогие отели?
– Нет, – сказала Лиз.
– Место очень экономное. Такое же, как это. Только не болтайте слишком много, иначе цены полезут вверх.
– Павлины! Каждое утро тебя будят павлины! Господи – я не могу дождаться.
– Мы же еще не видели Джапур, – сказал я.
– Не вижу смысла здесь торчать. Слишком туристское место.
Бен и Олли — друзья не разлей вода. Они обычные мальчишки, живущие в обычном лондонском пригороде. Но однажды их мирная и скучная жизнь буквально взрывается — на их улице поселяется таинственный Карл. У него странные игры, странный язык и странные желания. И он очень, очень опасен. С Карлом весело, страшно и опасно. Но вот проблема — Бен не готов уйти на второй план, а его верному оруженосцу Олли с Карлом куда интереснее. И вся троица пускается в приключения, которые вскоре перерастают в неприятности, а затем и вовсе в борьбу не на жизнь, а на смерть.
АнонсНет, не забудет никто никогда... школьные годы, блин...Семнадцать лет, желание нравиться женщинам, потребность в самоуважении и уважении однокашников, которого можно добиться, лишь став круче всех... И кажется невероятным, что есть на свете такой человек, которому на все эти проблемы наплевать. Тем не менее, вот он, Новенький – умный, красивый, независимый, сильный. Рядом с ним ты кажешься себе гнусным уродцем и так мечтаешь подружиться с этим удивительным человеком. Так сильно, что впору даже усомниться в собственной сексуальной ориентации...Сатклифф виртуозно выворачивает подростковые комплексы и страхи, с иронией исследует абсурдность школьной жизни и хитросплетения школьной иерархии.
Сергей Носов – прозаик, драматург, автор шести романов, нескольких книг рассказов и эссе, а также оригинальных работ по психологии памятников; лауреат премии «Национальный бестселлер» (за роман «Фигурные скобки») и финалист «Большой книги» («Франсуаза, или Путь к леднику»). Новая книга «Построение квадрата на шестом уроке» приглашает взглянуть на нашу жизнь с четырех неожиданных сторон и узнать, почему опасно ночевать на комаровской даче Ахматовой, где купался Керенский, что происходит в голове шестиклассника Ромы и зачем автор этой книги залез на Александровскую колонну…
Сергей Иванов – украинский журналист и блогер. Родился в 1976 году в городе Зимогорье Луганской области. Закончил юридический факультет. С 1998-го по 2008 г. работал в прокуратуре. Как пишет сам Сергей, больше всего в жизни он ненавидит государство и идиотов, хотя зарабатывает на жизнь, ежедневно взаимодействуя и с тем, и с другим. Широкую известность получил в период Майдана и во время так называемой «русской весны», в присущем ему стиле описывая в своем блоге события, приведшие к оккупации Донбасса. Летом 2014-го переехал в Киев, где проживает до сих пор. Тексты, которые вошли в этот сборник, были написаны в период с 2011-го по 2014 г.
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.
Кто продал искромсанный холст за три миллиона фунтов? Кто использовал мертвых зайцев и живых койотов в качестве материала для своих перформансов? Кто нарушил покой жителей уральского города, устроив у них под окнами новую культурную столицу России? Не знаете? Послушайте, да вы вообще ничего не знаете о современном искусстве! Эта книга даст вам возможность ликвидировать столь досадный пробел. Титанические аферы, шизофренические проекты, картины ада, а также блестящая лекция о том, куда же за сто лет приплыл пароход современности, – в сатирической дьяволиаде, написанной очень серьезным профессором-филологом. А началось все с того, что ясным мартовским утром 2009 года в тихий город Прыжовск прибыл голубоглазый галерист Кондрат Евсеевич Синькин, а за ним потянулись и лучшие силы актуального искусства.
Семейная драма, написанная жестко, откровенно, безвыходно, заставляющая вспомнить кинематограф Бергмана. Мужчина слишком молод и занимается карьерой, а женщина отчаянно хочет детей и уже томится этим желанием, уже разрушает их союз. Наконец любимый решается: боится потерять ее. И когда всё (но совсем непросто) получается, рождаются близнецы – раньше срока. Жизнь семьи, полная напряженного ожидания и измученных надежд, продолжается в больнице. Пока не случается страшное… Это пронзительная и откровенная книга о счастье – и бесконечности боли, и неотменимости вины.
По улицам Иерусалима бежит большая собака, а за нею несется шестнадцатилетний Асаф, застенчивый и неловкий подросток, летние каникулы которого до этого дня были испорчены тоскливой работой в мэрии. Но после того как ему поручили отыскать хозяина потерявшейся собаки, жизнь его кардинально изменилась — в нее ворвалось настоящее приключение.В поисках своего хозяина Динка приведет его в греческий монастырь, где обитает лишь одна-единственная монахиня, не выходившая на улицу уже пятьдесят лет; в заброшенную арабскую деревню, ставшую последним прибежищем несчастных русских беспризорников; к удивительному озеру в пустыне…По тем же иерусалимским улицам бродит странная девушка, с обритым наголо черепом и неземной красоты голосом.
Если обыкновенного человека переселить в трущобный район, лишив пусть скромного, но достатка, то человек, конечно расстроится. Но не так сильно, как королевское семейство, которое однажды оказалось в жалком домишке с тараканами в щелях, плесенью на стенах и сажей на потолке. Именно туда занесла английских правителей фантазия Сью Таунсенд. И вот английская королева стоит в очереди за костями, принц Чарльз томится в каталажке, принцесса Анна принимает ухаживания шофера, принцесса Диана увлеченно подражает трущобным модницам, а королева-мать заводит нежную дружбу с нищей старухой.Проблемы наваливаются на королевское семейство со всех сторон: как справиться со шнурками на башмаках; как варить суп; что делать с мерзкими насекомыми; чем кормить озверевшего от голода пса и как включить газ, чтобы разжечь убогий камин...Наверное, ни один писатель, кроме Сью Таунсенд, не смог бы разрушить британскую монархию с таким остроумием и описать злоключения королевской семьи так насмешливо и сочувственно.
Тед Уоллис по прозвищу Гиппопотам – стареющий развратник, законченный циник и выпивоха, готовый продать душу за бутылку дорогого виски. Некогда он был поэтом и подавал большие надежды, ныне же безжалостно вышвырнут из газеты за очередную оскорбительную выходку. Но именно Теда, скандалиста и горького пьяницу, крестница Джейн, умирающая от рака, просит провести негласное расследование в аристократической усадьбе, принадлежащей его школьному приятелю. Тед соглашается – заинтригованный как щедрой оплатой, так и запасами виски, которыми славен старый дом.
Жизнь непроста, когда тебе 13 лет, – особенно если на подбородке вскочил вулканический прыщ, ты не можешь решить, с кем из безалаберных родителей жить дальше, за углом школы тебя подстерегает злобный хулиган, ты не знаешь, кем стать – сельским ветеринаромили великим писателем, прекрасная одноклассница Пандора не посмотрела сегодня в твою сторону, а вечером нужно идти стричь ногти старому сварливому инвалиду...Адриан Моул, придуманный английской писательницей Сью Таунсенд, приобрел в литературном мире славу не меньшую, чем у Робинзона Крузо, а его имя стало нарицательным.