А тебе слабо? - [45]

– Твоя мама тоже хотела это сделать. Она много раз говорила, что непременно съездит в Луисвилл и проколет нос.

В те времена, когда Скотт меня растил, мама любила с ним болтать. Она переехала в дедушкин трейлер сразу после того, как мой отец её обрюхатил, а родная мать вышвырнула из дома. Когда я родилась, Скотту было двенадцать.

У меня сжимается сердце. Мама никогда не рассказывала мне, что хотела носить колечко в носу. Она даже не заметила, что я проколола нос. Сама не понимаю, почему меня это так задевает. Мама о многом мне не рассказывает. Я постукиваю вилкой о стойку. Да пошло всё. Я люблю яйца. Кто знает, когда мне снова удастся поесть по-человечески? Скотт самодовольно ухмыляется, глядя, как я нагребаю на тарелку яичницу.

– Это такая бейсбольная фишка? – интересуюсь я.

– Что?

– Райан вот так же многозначительно улыбается, когда думает, будто сумел меня обставить.

Скотт отпивает глоток апельсинового сока.

– Вы с Райаном общаетесь в школе?

Я пожимаю плечами. Общаемся, ага. Бесим друг друга до трясучки. Но можно и так сказать.

– Типа того.

– Он хороший парень, Элизабет. Тебе будет полезно подружиться с такими ребятами, как он.

Ной – хороший парень. Исайя – самый лучший, но вряд ли Скотт хочет это услышать.

– Я предпочитаю Бет.

Он делает вид, будто не слышал, и задаёт следующий вопрос.

– Как дела в школе?

– Я не справляюсь.

Он перестаёт жевать, а я поспешно отправляю в рот порцию еды. Это молчание мне совсем не нравится.

– Но ты стараешься? – спрашивает Скотт.

Я обдумываю ответ, пережёвывая кусок бекона. Прожевав, решаю сказать правду.

– Да. Но ты, конечно, можешь не верить.

Он бросает салфетку на пустую тарелку и смотрит на меня ясными голубыми глазами. У нас обоих дедушкины глаза. У отца тоже были такие, только отец никогда не выглядел добрым.

– Я не особо толковый парень, Элизабет. Я умею бросать мяч, ловить мяч и бить по мячу. Этим умением я заработал большие деньги, но умным быть всё-таки лучше.

У меня, к сожалению, нет ни того, ни другого. Ни ума, ни ловкости.

– Эллисон умная, – продолжает Скотт и предостерегающе вскидывает руки, когда я закатываю глаза. – Она правда очень умная. У неё степень магистра по английскому. Она могла бы тебе помочь.

– Она меня ненавидит.

Скотт снова погружается в долгое молчание.

– Ладно, предоставь это мне. А ты думай об учёбе.

– Как скажешь.

Я смотрю на часы: без четверти семь. Мы ухитрились проговорить без скандала целых пятнадцать минут.

– Разве тебе не пора на работу?

– Сегодня я работаю дома. Завтракать теперь так будем каждый день. Встаёшь в шесть, а в половине седьмого я жду тебя здесь.

Что ж, если он собирается готовить, я не дура, чтобы спорить.

– Ладно.

Скотт собирает посуду и направляется к раковине.

– Что касается вчерашнего вечера.

А ведь всё шло так хорошо…

– Давай не будем говорить о вчерашнем вечере.

– Ты вся дрожала.

Я вскакиваю, непонятно отчего занервничав.

– Мне ещё нужно рюкзак собрать!

– Тебя кто-то обижал… физически?

Посуда же! Посуду нужно загрузить в посудомойку. Я хватаюсь за тарелки.

– Мне, правда, нужна помощь с алгеброй. Я хочу её сдать.

Зачем я всё это говорю?

Скотт забирает у меня посуду, оставляя меня с пустыми руками. Он ставит тарелки на стойку и складывает руки на груди.

– Что случилось после того, как я уехал из города? Мой отец умер, его похоронили. Я правильно понимаю, что мой брат стал таким же ублюдком?

Я снова трясусь всем телом. А может, в Гровтоне случилось землетрясение? Моя голова сама собой откидывается назад, когда, как многотонная фура, на меня обрушивается осознание того, какую глупость я сделала. Дура, дура! Скотт ловко обошёл мою защиту.

– Пошёл ты на хрен.

Я жду, что Скотт взбесится или прочитает мне нотацию. Но он только фыркает.

– Ты такая же упрямая, какой была в четыре года. Беги, собирайся в школу. Сегодня я сам тебя отвезу.

Ненавижу его.

– Я поеду на автобусе.

Скотт поворачивается ко мне спиной и начинает загружать посудомойку.

– Завтра утром испеку блинчики.

– Я не буду есть!

Он снова смеётся.

– Ещё как будешь. Сегодня на ужин Эллисон грозилась приготовить жаркое с тофу и козьим сыром.

Райан

Я въезжаю на стоянку для учеников и паркую свой джип рядом с машиной Криса. Сам он ждёт, привалившись к бамперу, а Лейси стоит в трёх футах от него, возле капота. Она прижимает учебники к груди, а когда я выключаю двигатель, молча демонстрирует мне своё возмущение, отворачиваясь в сторону школы. Это плохой признак. Делаю глубокий вдох и готовлюсь к худшему. Характер у Лейси – огонь. В прошлый раз, когда я с ней поцапался, у меня потом два дня звенело в ушах.

Крис кивает мне, когда я открываю дверь.

– Она на тебя злится, чувак.

– Уже вижу.

Лейси оборачивается ещё до того, как я успеваю подойти к ней.

– Спор, значит? Ты вчера унизил Бет из-за какого-то дурацкого спора? Я пытаюсь с ней подружиться, а вы с Крисом и Логаном вот так взяли и поспорили на неё?

«Чтоб тебя, Крис!»

– Ну, тебя, наверное, припёрли к стенке?

– Прости, – виновато отвечает Крис. – Она допрашивает с пристрастием. Ей бы хорошо в морскую пехоту.

Лейси бросается между нами и взмахивает руками.

– Ничего смешного! Как вам не стыдно потешаться над этим? Вы же не знаете Бет! Вы не знаете, какая у неё была жизнь. Не представляете, что она для меня значила. Вы только всё портите!