«А существует ли любовь?» — спрашивают пожарники - [5]
– Слушай, сейчас двенадцатый час. Он… свободный человек… мало ли…
– А мы, воспитанные, звоним – и вопрос ему из-за двери: «Баба есть? Гони!» Исчерпывающе?! Что, не прогонит? Ради меня? Ну, скажи Вера?
– Прогонит.
– Он такой жадный, у него коллекция фарфора. Войдем и нечаянно локтем весь этот фарфор… Эффектно?
– Так эффектно!
– Он в ужасе! А мы хохочем, звеним – два колокольчика: розовые ротики, язычки бьются…
– А давай считать, что мы уже!
– Бабу выгнали. Да?!
– И вазу разбили! – усмехнулась Подруга.
– Севрскую. Он… ничтожный! Он ничтожный! – Она опять вскочила, теряя последние огурцы с лица. – К черту! Лучше письмо сочиним твоему капитану!
– Грандиозно!
Мать и Подруга, хохоча, проходят в ее комнату. Мать усаживается за ее письменный стол.
Мать диктует себе и пишет:
– «Дорогой и отважный капитан! А не пошли бы вы…»
– Нет, это слишком лаконично.
– Да, письмо должно быть сентиментальным. Они любят, Верунчик, сентиментальное. Значит, «Дорогой капитан! Иногда выходишь на улицу и бродишь, сливаясь с толпой. Все спешат по своим делам, а тебе некуда спешить… и ты возвращаешься домой… одна…» И вот тут: «Дорогой капитан, а не пошли бы вы…»
– Перестань! Так хорошо начала – просто дрожу вся! Продолжай!
– «Теперь обо мне: мне чуть за тридцать». Исчерпывающе? «Рост средний, вес…»
– Не будем.
– Давай напишем – хорошенькая. Капитаны, даже отважные, они это любят.
– Но он же увидит.
– А когда увидит – поздно будет. Ты его задавишь энергией. Ты в пять утра просыпаешься, – продолжает писать: «Я – любитель книг, природы, стихов и в основном домоседка. Характер у меня немного вспыльчив, но отходчив. И главное, за годы одиночества я поняла: бывают женщины, которые сами не знают, чего хотят, и все время ссорятся с мужиками. Ну что плохого, если мужчина любит читать за столом газету, а я в это время картошку приготовлю. Вы пишете, что вы не исключительный человек…»
– Но он не пишет.
– Отстань! «А мне и не надо! Я устала от исключительных Мне чего попроще. Торжествующе: – И вот тут-то с троеточия: «… Дорогой капитан, а не отправились бы вы…»
– Как здорово!.. С ходу сочинила такое! Ты у нас писатель!
Мать засмеялась:
– Тренировалась, Верунчик, к твоему приходу.
Они возвращаются в комнату матери, собирают огурцы, вновь раскладывают на лицах, лежат на тахте и молчат.
– Но вообще-то… я… наверное, достану билеты… на этот вечер «после тридцати»… Я развила с утра деятельность… Естественно, у меня оказалась пациентка… Конечно, мне рядом с твоею красотою… Но, может, обе отправимся? …
– Да ты что…
– Но я думаю, что вдвоем …
– Тс-с… помолчи немножко… а то мы, кажется, перезвенели.
Мать идет в ее комнату, включает магнитофон. Тихая мелодия.
– Расслабь лицевые мускулы… Ах, как хорошо… Который час, кстати?
– Одиннадцать.
– Я начинаю волноваться.
– Да ну тебя, кто сейчас возвращается в это время!
– Ну она же сумасшедшая … Какая музыка… как хорошо.
В это время звонок в его квартире. Он открывает дверь. На пороге опять Она… Он протягивает ей кофту.
– Всегда что-нибудь забываю, – деловито проходит на кухню, откуда раздается шум воды. Возвращается с кухни.
– Который час?
– Одиннадцать.
Она стоит и что-то молча высчитывает, шевеля губами.
– Как ваш в розовых джинсах?
– Я все понимаю по дороге. У меня даже есть теория на этот счет: когда движешься, становишься машиной, и, наверное, тогда и включается подсознание. Недаром – машинально от слова «машина»… Пока я шла домой, я установила, что оставила у вас кофту и что… как ни странно, нигде больше не было объявления о «певице». Оно висело только у моего дома. Поэтому, когда я увидела этого, в розовых джинсах, я совсем не удивилась: он оказался тем самым типом… который уже месяц торчит против моего окна, когда наступают сумерки.
Он усмехнулся: – Значит, все-таки…
– Пришлось побыстрее уносить ноги. А то у меня беда: если я нравлюсь человеку, а он мне понятен, я его начинаю доводить. А это не все терпят.
И вдруг быстро направилась к окну.
– Что?
– Так… удостовериться… кое в чем… Сколько сейчас?
– Четверть.
– Ну, прощайте.
– Прощайте.
– Прощайте…
Она медленно идет к двери, – Черт! Ах черт! – Она беспомощно садится, лихорадочно стучит зубами, – Только вы не бойтесь! – ее бьет озноб, – Это пройдет… Мне нужен горячий чай! – кричит, – Мне холодно!
Он в панике хватает брезент и начинает укутывать ее.
Она требовательно:
– Мне холодно! Мне холодно! Мне холодно!
– Сейчас… Сейчас…
Он нелепо кутает ее в брезент. Она сидит, стуча зубами.
– Я южный человек… Я не могу без солнца! Дрожь постепенно затихает.
– Получше?
Она вдруг, очень спокойно:
– А вы не испугались! – усмехнулась, – Здорово! Обычно они боятся больных. Притом даже не то чтобы заразиться боятся, просто больной им неприятен. А вы первый, не испугавшийся моей странной лихорадки… Потрясающе! Знаете, у меня есть мальчик знакомый… и он, вместе с моей подругой Эрикой, навещал в больнице еще одну нашу общую подругу. Она лежала в психиатрической клинике. И мальчик ее полюбил. Потом девочка выздоровела – и люди расписались. Вы не представляете, что устроили они… И не потому, что они ее не знали или она им не нравилась. Нет, потому что девочка лежала в нервной клинике! Я часто задаю себе вопрос: откуда такое отвращение к страданию?
«Горе, горе тебе, великий город Вавилон, город крепкий! Ибо в один час пришел суд твой» (ОТК. 18: 10). Эти слова Святой Книги должен был хорошо знать ученик Духовной семинарии маленький Сосо Джугашвили, вошедший в мировую историю под именем Сталина.
«Эдвард Радзинский – блестящий рассказчик, он не разочарует и на этот раз. Писатель обладает потрясающим чутьем на яркие эпизоды, особенно содержащие личные детали… Эта биография заслуживает широкой читательской аудитории, которую она несомненно обретет».Книга также издавалась под названием «Сталин. Жизнь и смерть».
Итак, дневник верного соратника Иосифа Сталина. Калейдоскоп событий, в которых он был участником. …Гибель отцов Октябрьской революции, камера, где полубезумный Бухарин сочиняет свои письма Кобе, народные увеселения в дни террора – футбольный матч на Красной площади и, наконец, Мюнхенский сговор, крах Польши, встреча Сталина с Гитлером…И лагерный ад, куда добрый Коба все-таки отправил своего старого друга…
«Снимается кино» (1965) — одна из ранних пьес известного драматурга Эдварда Радзинского. Пьеса стала своеобразной попыткой разобраться в самой сути понятия «любовь».
В книге известного драматурга представлена одна из ранних пьес "104 страницы про любовь".Эдвард Станиславович Радзинский родился 29 сентября 1936 года в Москве, в семье драматурга, члена СП С.Радзинского. Окончил Московский историко-архивный институт. В 1960 году на сцене Московского Театра юного зрителя поставлена его первая пьеса "Мечта моя... Индия". Известность принесла Радзинскому пьеса "104 страницы про любовь" (1964), шедшая на многих сценах страны (в Ленинграде эта пьеса шла под названием "Еще раз про любовь")
Это был воистину русский парадокс. В стране «Домостроя», где многочисленные народные пословицы довольно искренне описывали положение женщины: «Курица не птица, баба не человек», «Кому воду носить? Бабе! Кому битой быть? Бабе! За что? За то, что баба», – весь XVIII век русским государством самодержавно правили женщины – четыре Императрицы и две Правительницы. Начинается воистину галантный русский век – первый и последний век, когда Любовь правила политикой… И фавориты порой выпрыгивали из августейших постелей прямиком во власть.
очерк о деревенском умельце-самоучке Луке Окинфовиче Ощепкове.
Когда речь идет о любви, у консервативных родителей Фрэнка Ли существует одно правило: сын может влюбляться и ходить на свидания только с кореянками. Раньше это правило мало волновало Фрэнка – на горизонте было пусто. А потом в его жизни появились сразу две девушки. Точнее, смешная и спортивная Джо Сонг была в его жизни всегда, во френдзоне. А девушкой его мечты стала Брит Минз – красивая, умная, очаровательная. На сто процентов белая американка. Как угодить родителям, если нарушил главное семейное правило? Конечно, притвориться влюбленным в Джо! Ухаживания за Джо для отвода глаз и море личной свободы в последний год перед поступлением в колледж.
Книгой «СПЯЩИЙ БОГ 018» автор книг «Проект Россия», «Проект i»,«Проект 018» начинает новую серию - «Секс, Блокчейн и Новый мир». Однажды у меня возник вопрос: а какой во всем этом смысл? Вот я родился, живу, что-то делаю каждый день ... А зачем? Нужно ли мне это? Правильно ли то, что я делаю? Чего же я хочу в конечном итоге? Могу ли я хоть что-нибудь из того, к чему стремлюсь, назвать смыслом своей жизни? Сказать, что вот именно для этого я родился? Жизнь похожа на автомобиль, управляемый со спутника.
Автор приглашает читателя послужить в армии, поработать антеннщиком, таксистом, а в конце починить старую «Ладу». А помогут ему в этом добрые и отзывчивые люди! Добро, душевная теплота, дружба и любовь красной нитью проходят сквозь всю книгу. Хорошее настроение гарантировано!
Этот роман о старости. Об оптимизме стариков и об их стремлении как можно дольше задержаться на земле. Содержит нецензурную брань.
Впервые доктор Грин издал эту книгу сам. Она стала бестселлером без поддержки издателей, получила сотни восторженных отзывов и попала на первые места рейтингов Amazon. Филип Аллен Грин погружает читателя в невидимый эмоциональный ландшафт экстренной медицины. С пронзительной честностью и выразительностью он рассказывает о том, что открывается людям на хрупкой границе между жизнью и смертью, о тревожной памяти врачей, о страхах, о выгорании, о неистребимой надежде на чудо… Приготовьтесь стать глазами и руками доктора Грина в приемном покое маленькой больницы, затерянной в американской провинции.
В авторский сборник вошли самые известные пьесы Эдварда Радзинского: «104 страницы про любовь», «Снимается кино», «Чуть-чуть о женщине», «Обольститель Колобашкин», «Продолжение Дон Жуана», «Приятная женщина с цветком и окнами на север», «Старая актриса на роль жены Достоевского», «Монолог о браке», «Спортивные сцены 80-х», «Она в отсутствии любви и смерти», «Я стою у ресторана: замуж — поздно, сдохнуть — рано».
Княжна Тараканова, Казанова, Моцарт. Что общего между красавицей-авантюристкой, неутомимым сердцеедом и гениальным композитором? Они дети одного века – упоительного, Галантного века. Их судьбы привлекали внимание современников и занимали умы их потомков. Их жизнь и смерть – череда загадок, которые История не спешит раскрывать. В книге Эдварда Радзинского – смелые авторские версии, оригинальные трактовки исторических событий. Занавес над тайнами приподнят…В сборник вошли произведения:• Последняя из дома Романовых• Любовные сумасбродства Джакомо Казановы• Несколько встреч с покойным господином Моцартом• Коба• Прогулки с палачом• На Руси от ума одно горе• О любви к математике• Театр времен Нерона и Сенеки«Пророки и безумцы, властители дум, земные боги… Тайна славы, загадки решений, менявшие судьбы мира, губительные молнии истории и, наконец, чертеж Господа в судьбах людей… Обо всем этом – в книге».Эдвард Радзинский.
Распутин, Николай II, Сталин… Их судьбы столь же противоречивы, сколь и загадочны. Но еще больше загадок и мифов связано с их смертью! Что же объединяет эти столь разные исторические фигуры? Какие тайны унесли они вместе с собой? Эти вопросы до сих пор будоражат наше воображение. Известный драматург и публицист Эдвард Радзинский попытается приоткрыть завесу этих страшных, но судьбоносных для истории России событий.
Это история Любви и Ненависти. Что это за страшное чувство? Чем оно питается? На какой почве взрастает? Что делает с людьми и их чувствами и помыслами?