А. С. Секретная миссия - [61]
– Вы имеете в виду разбойников? – спросил Пушкин напрямую.
– Некоторые их и так называют, синьор…
Беседуя таким образом, они поднялись наверх, где барон коротал время в обществе второй бутылки.
– Могу вас обрадовать, барон, – сказал Пушкин. – Мы наконец-то отыскали надежного слугу. Каков молодец? Рад вам представить синьора Луиджи, большого знатока Флоренции… Луиджи, подойдите-ка сюда. – Он подвел парня к двери в соседнюю комнату и чуть ее приоткрыл. – Этот человек – наш с Алоизиусом дядюшка. Собственно, из-за него мы и предприняли путешествие во Флоренцию – именно здесь живет отличный врач, который только и может помочь бедняге. Бедняга, надобно вам знать, повредился в рассудке, когда тетушка сбежала с гусаром и изрядной толикой фамильных бриллиантов. Не смог пережить такого удара. Временами он пребывает в здравом уме, а временами на него находит… Рвется бежать куда-то, от кого-то спасаться, именует себя то британским герцогом, то персидским принцем, то, чаще всего, почему-то итальянским кукольником.
– Буйный? – деловито осведомился Луиджи, присматриваясь к мнимому сумасшедшему.
– Ну что вы, – сказал Пушкин. – Добрейшей души человек, вот только, как я только что объяснял, на него находит непреодолимое желание бежать или выдавать себя за совершенно другого человека. Поймите меня правильно, Луиджи. Мы с Алоизиусом искренне любим своего дядюшку и жаждем его вылечить… но, с другой стороны, нам порой хочется и повеселиться. С собой мы его взять решительно не можем – после бегства тетушки он пылает ненавистью ко всем на свете женщинам. Не сидеть же возле него, как пришитым, если есть возможность переложить часть забот на подходящего слугу? Мы с кузеном сейчас пойдем прогуляться… – он ухарски подмигнул, – а вам я поручаю приглядывать за дядюшкой. Миссия эта не особенно сложная: не выпускайте его из гостиницы и не особенно прислушивайтесь к его болтовне, когда он станет доказывать, что он – персидский принц или итальянский кукольник… Вот, кстати, в счет вашего жалованья… – Он протянул слуге монету.
– Можно спросить, синьор, какие аргументы лучше всего воспринимает ваш несчастный дядюшка?
– Решительный тон и недвусмысленно подсунутый под нос кулак, – сказал Пушкин без колебаний.
– Будьте покойны, справлюсь…
– Я на вас полагаюсь, – кивнул Пушкин и, отойдя от двери, громко сказал: – Кузен, нам пора прогуляться…
Барон вытаращил на него глаза, но Пушкин за спиной слуги сделал выразительную гримасу, и Алоизиус проворно вскочил, бормоча:
– Ах да, я и запамятовал…
По дороге он был кратко посвящен в суть дела. Оказавшись на набережной, они решительно направились к помянутому субъекту, то ли по капризу, то ли по недосмотру природы производившему впечатление честнейшего во Флоренции человека. Пальцы у него и в самом деле были унизаны полудюжиной массивных перстей весьма подозрительного золота, на часовой цепочке сверкал огромный брильянт, несомненно находившийся в самом ближайшем родстве с прозаическим стеклом, жилет поражал пестротой.
– Действуйте, Алоизиус, – тихонько сказал Пушкин. – Я же вижу, как вас сжигает зуд нетерпения внести свой вклад…
– А что, я запросто… – приободрившись, ответил барон.
Он подкрутил усы, поправил галстук и, выписывая тростью ухарские зигзаги, подошел к означенному синьору, хлопнул его по плечу так, что тот едва удержался на ногах. Безмятежно заявил:
– Старина, тут до меня дошло, что вы знаете кучу прелестных девиц, которые в два счета скрасят скуку богатых путешественников? Презренного металла полны карманы, но скука гложет…
Благообразный синьор немало не смутился, не стал оглядываться по сторонам с видом оскорбленной невинности. Он, украдкой потирая плечо, ответил непринужденно:
– Разумеется, сударь. Вам повезло, что вы обратились именно ко мне. В этом городе, скажу вам по секрету, мошенников и прохвостов столько, что приличному человеку порой и протолкнуться нельзя. Обчистят в два счета, если не похуже. Но моя репутация известна, кого угодно спросите…
Пушкин прекрасно видел, как при этих словах иные из оказавшихся близко отвели глаза, пряча улыбки – но, притворившись, будто ничего не заметил, спокойно стоял и ждал, когда барон подведет к нему благообразного. Как из-под земли, появилась карета, в которой сводник их разместил со всей предупредительностью, устроился напротив и велел кучеру трогать. Барон развалился на сиденье, выразительно бренча золотом в карманах, виртуозно изображая богатого недотепу, у которого сможет без малейшего труда украсть часы любой уличный мальчишка, лишь начинающий карьеру охотника за простофилями.
Чтобы основательнее удержать рыбку на крючке, Пушкин произнес обрадованно:
– Действительно, повезло, что мы вас встретили, синьор…
– Синьор Страцци.
– Просто великолепно, что мы вас встретили, синьор Страцци. У нас в вашем прекрасном городе ни единого знакомого, мы, собственно говоря, остановились здесь случайно, проездом в Пистойю, и завтра же поутру должны туда отправиться. Ни с кем решительно не знакомы, никто не мог нам подсказать, где можно повеселиться напоследок… Не все же время отдавать делам?
