А с Алёшкой мы друзья - [27]

— Вениамин Павлович, а ведь звёзды — они далеко.

— Что? — спросил Басов, только сейчас обратив внимание на Алёшу. — Звёзды? Ах, звёзды! Да, они далеко. А ты почему не спишь?

— Я-то? М-мм… Мальчики пропали тут у нас, Корзинкин и Петухов.

— Найдутся. Я сам в детстве однажды целые сутки пропадал: ногу ушиб до крови и боялся, что йодом будут прижигать. Я в городском саду прятался, ждал, пока само заживёт. Слушай, молодой человек, стал бы ты, разыгрывая приятеля, посылать ему по телеграфу перевод на десять рублей?

— Я-то? — задохнулся Алёша. — Нет, я бы не стал.

— Вот именно. Абсурд какой-то. Нонсенс. Десять рублей — деньги немалые, чтобы ими шутить.

— А может, вы их потеряли, а кто-то нашёл и обратно прислал?

— Зачем?

— Как это зачем? Честный человек.

— Я вполне допускаю, что честный. Но почему прислал? Почему сам не отдал? И потом не терял я десяти рублей. И взаймы никому не давал. Это я уж помню.

Басов вздохнул, и Алёша вздохнул. Басов вздохнул ещё раз, и Алёша вздохнул ещё раз.

— Ты что это? — покосился на Алёшу студент.

— Вздыхаю вот… думаю… Не мешаю я вам? Никак придумать не могу, чего бы мне старику одному из Москвы в подарок привезти.

— Валенки привези. В деревне валенки нужны.

— Валенки! — очень громко, чтобы услышал я, повторил Алёша. — Ясно?

— Мне-то? — от неожиданности подпрыгнул студент. — Конечно, ясно, если говорю. Варенье можешь привезти. Я тут старичку одному варенье привёз, да вот только адрес потерял, не знаю, куда нести.

— Варенье! — громко сказал Алёша.

Басов встал, удивлённо посмотрел на Алёшу, огляделся и снова сел.

— Ну да, варенье. И потом местным жителям крючки рыболовные и лесы нужны.

— Лесы и рыболовные крючки, — почти нараспев, весело потирая руки, повторил Алёша.

— Что за манера каждое слово повторять?

— А это я запоминаю. Если громко повторить, ни за что не забудешь потом.

Вдруг Басов начал к чему-то принюхиваться. Алёша тоже начал принюхиваться, а студент наклонился к голове Алёши и сказал:

— Ну и запашок от тебя!

— Да ну?! — удивился Алёша и, машинально сдёрнув парик, понюхал его. У меня прямо ноги затряслись, когда я это увидел. Но Басов уже не смотрел на него, и Алёша, спохватившись, тут же надел парик.

— Можно подумать, что ты лет десять в сундуке пролежал.

Басов встал и пошёл к себе на веранду, а Алёша вернулся ко мне в кусты. Он снял парик и, прежде чем сунуть в карман, поднёс его к моему носу. От парика пахло нафталином так, что хотелось чихать.

— Значит, так, — очень довольный своей вылазкой, сказал Алёша, — валенки — раз, варенье малиновое — два, крючки и лесы — три. Теперь давай обсудим, где нам всё это достать… Вот жизнь! Поговорить и то спокойно не дают.

Это он, сказал потому, что на аллее показались старшая вожатая, Вера и Маринка. Они, остановились перед скамейкой, и Вера ткнула пальцем в нашу сторону.

— Вон в тех кустах.

— Раздвинул кусты и смотрит на нас.

— Глупости.

— Если бы я своими глазами не видела…

— Ой, Валентина Степановна, — запричитала Маринка, — ой, миленькая, не ходите туда!

— Боитесь? Ну хорошо, не ходите за мной. Сторожа позовите сюда.

— Сейчас! — закричали девочки, убегая.

Валентина Степановна подошла к кустам, прислушалась и, наверное услышав наше дыхание, сказала:

— Кто прячется здесь? Выходи.

Она протянула в кусты сразу обе руки, нащупала и вытащила нас.

— Вы? — обрадовалась она, оглядывая нас с ног до головы, щупая наши волосы и даже поворачивая за плечи, чтобы посмотреть, какие мы сзади, и сразу стала строгой-престрогой. — Вас ищут по лагерю уже два с половиной часа. Где вы изволили пропадать? Молчите? Хорошо. Если у вас хватает мужества только на то, чтобы прятаться по кустам, я завтра же поставлю вопрос о вашем пребывании в лагере. Больше мне с вами не о чем говорить. Можете идти.

Но мы продолжали стоять. Мы не могли уйти от кустов, в которых стоял аккордеон. А Валентина Степановна решила, что мы не двигаемся с места просто так, из упрямства.

— Хорошо, — помолчав, сказала она, — тогда уйду я. — И, не оглядываясь, пошла по аллее.

— Строгая! — сказал я и тяжело вздохнул.

— Притворяется.

— Ну, может, и притворяется. Только тебе не легче, если она из притворства возьмёт да и отправит тебя обратно в Москву. А что отправит, так это как пить дать.

Тут как раз по ступенькам террасы скатился Вениамин Павлович и помчался вдогонку за старшей пионервожатой.

— Валентина Степановна! — кричал он. — Караул!

— Хватился, — спокойно сказал Алёша. — Надо было тебе, пока я переговоры с ним вёл, аккордеон на террасу оттащить. Ну да ладно. Успеем ещё.

Мы схватили аккордеон, потащили его к ступенькам террасы, но, не сделав и десяти шагов, поняли, что поздно. К дому быстро шли Басов и Валентина Степановна, а за ними, догоняя их, бежали Вера и Маринка.

— Сторож не идёт, — запыхавшись, кричала Вера, — говорит, не его это дело — разбойников ловить.

— Говорит, их, разбойников, сейчас и в помине нет, — добавила Маринка.

— Правильно говорит, — ответила Валентина Степановна. — Воображение богатое у вас. Вернулся твой брат. Куда же вы меня тащите? (Это Басову.) Отправляйтесь немедленно спать! (Это Вере и Марине.)

А Басов тащил Валентину Степановну за руку и внушал ей, стараясь говорить спокойно: