А с Алёшкой мы друзья - [21]

— Ложись! — скомандовал мне Алёша, и я, считая всё это глупым и смешным, нехотя опустился на четвереньки.

— К вражескому доту, на приступ — вперёд!

«Вражеским дотом» была большая зелёная будка, где девочки могли переодеваться после купания. Когда мы доползли до неё («под ураганным огнём артиллерии», — как нам сказал Митя), я перевернулся на спину и заявил:

— Ну вас к чёрту с вашей дурацкой игрой. Я вам не черепаха, чтобы живот по земле волочить.

И вдруг, будто гром средь ясного неба, откуда-то раздался громкий, негодующий голос:

— Почему молния не испепелит твой преступный язык за эти нечестивые речи?

— Ой! — сказал я и на всякий случай перевернулся опять на живот.

А ребята раскрыли рты от удивления и, затаившись, глядели друг на друга, пока к командиру группы не вернулась способность говорить.

— Приказываю отступать! — шёпотом скомандовал он, но чей-то невидимый голос гневно произнёс:

— Ты, червь, будешь приказывать? А если на твоё приказание ответят презрительным смехом?

Голос был женским. И мы уже поняли, что исходил он из фанерной будки. Алёша влезал на плечо Косте, чтобы заглянуть за фанерную перегородку, а таинственный голос в это время завывал:

— Я чувствую в себе силы коня, мечущего из ноздрей искры, ярость тигрицы, преследующей победно ревущего похитителя её детёнышей.

Я никогда не видел людей, которые умеют говорить так непонятно красиво, и очень хотел узнать, кто это там упражняется сейчас в своём необыкновенном красноречии.

Алёша поднимался всё выше, но тут в лагере прозвучал горн, хлопнула фанерная дверь с противоположной стороны будки, и там стало тихо.

Мы вошли в будку и на единственной полочке нашли книгу, прикрытую лопухом.

— Всё ясно, — сказал Алёша, — репетиция. — И показал обложку, на которой было написано: «Шиллер. Разбойники. Драма в пяти действиях».

Не прошло и двух минут, как наша десантная группа превратилась в разбойников, тех самых, о которых рассказывается в знаменитой пьесе.

Я и раньше знал, что Фридрих Шиллер — великий драматург. Но никогда мне не приходилось читать его пьесы. Герои Шиллера не похожи на обыкновенных людей. Они не разговаривают, а восклицают.

О! О! О! — стоит на каждой странице этой замечательной пьесы.

«Ты мне снился всю ночь», — могу сказать я приятелю, и это будет самая обыкновенная фраза. «Ты царил в моих сновидениях», — скажет герой шиллеровской пьесы, и надо поломать себе голову чтобы понять, что он хотел этим сказать.

Любой мальчишка может сказать про себя: «Я был болен». А вот если бы он сказал: «Я лежал на одре болезни», — все вокруг аплодировали бы ему, потому что только великий драматург может придумать такие непонятные слова.

Ребята были в восторге. Свирепое выражение появилось на их лицах. Они раскрывали книжку то на одной странице, то на другой и по очереди читали разные роли.

— По моей вине они окружены, — прорычал Алёша, воздевая руки к небу. — Ребята, или погибнем, или будем драться, как раненые вепри.

— Э! — прочитал Митя, потрясая кулаком. — Э! — произнёс он ещё раз и умолк. И тут же два указательных пальца упёрлись в страницу, показывая знаменитому разбойнику потерянную строчку.

— Э, да я, распорю им клыками брюхо, так что у них кишки повывалятся! — залпом выпалил Митя. — Веди нас, атаман! За тобою — в огонь и в воду!

— За-ря-дить все ружь-я! — по складам скомандовал Алёша. — По-ро-ху дос-та-точ-но? — не очень бегло осведомился он и опять передал книгу Косте, который тут же завопил:

— Швейцар! Вскакивая!..

Алёша и Митя с удивлением посмотрели на Костю и проверили его слова по книге.

— Чего вскакивая? — спросил Алёша, найдя глазами нужную строчку. — И при чём тут швейцар? Не швейцар, а Швейцер. Это в начале строчки фамилия написана, чтобы всем было понятно, что это сейчас не я, а ты будешь говорить. А «вскакивая» написано в скобках.

— Ремарка, — подсказал я из угла, откуда наблюдал за этим представлением.

— Верно. Это называется ремаркой. Это автор из скобок подсказывает, как тебе эти слова произносить. Ясно?

— Ясно.

— А если ясно, так вскакивай и произноси.

Швейцер — он же Костя — подпрыгнул и закричал:

— Пороху столько, что от него… что от него земля могла под… могла бы подпрыгнуть до самой луны!

Это было здорово! Даже я позавидовал артистам, которые могли при всех произносить такие красивые фразы. Ребята вырывали книгу друг у друга и вопили наугад одну строчку на одной странице книги, другую — на другой.

— Перестань ругаться… не то я…

— Король плутов! Великий Могол всех мошенников на свете!

— Злодеяния, вопиющие к возмездию и взывающие к трубе архангела, которая возвестит конец мира!

Последняя фраза была настолько великолепна своей полной бессмыслицей, что от восторга у Алёши захватило дух. Он прочёл её ещё раз, потом уже наизусть — третий, и только тогда заметили, что в дверях стоит старшая вожатая Валентина Степановна.

— Зачем вы взяли эту книгу? — спросила она, протягивая за нею руку.

Ребята даже растерялись оттого, что придётся сейчас опять говорить самыми обыкновенными словами.

— Эту книжку мы нашли… вот здесь, — не сразу ответил Алёша.

— Найти можно то, что потеряно. А то, что лежит на месте можно только взять, а, как известно, делать без спросу это не рекомендуется.