А он не вернулся из боя - [5]

Николаю показалось, что Бровиков уже увидел его. Комбат сделал небольшую паузу, давая возможность бойцам рассмотреть новенького, а затем продолжил:

— Представляю нового командира первого взвода всей роте, думаю, вы понимаете, как важно знать в лицо командира не только своего взвода. После занятий — обед, а затем работа по плану, повзводно.

Через два часа появилось свободное время. Николай сходил на почту, но пока писем не было, и он подошел к группе солдат из его взвода. Начали обсуждать вчерашнюю боевую операцию. Все сошлись во мнении, что их действия нельзя признать боевой операцией, скорее, это была боевая учеба.

— Николай! — вдруг Коблик услышал чей-то голос, обернулся и тут же увидел Бровикова. Ответил:

— Здравия желаю, товарищ старший лейтенант!

Стоявшие рядом с Кобликом солдаты недоуменно переглянулись: что за неуставное обращение офицера к рядовому. Увидев, что старший лейтенант протягивает руку Коблику, они отошли в сторону. Бровиков спросил:

— Ну, как устроился?

— Нормально.

— Я интересовался о тебе у командира взвода Медведева. Он сказал, что ты хорошо влился в коллектив, со многими подружился.

— Да, ребята хорошие.

— Ну и замечательно. В армии, особенно в боевой обстановке, очень важно быть уверенным друг в друге. Я тоже доволен, взвод у меня дружный, боевой. Кстати, мне мать написала, что познакомилась с твоей мамой. Мы с тобой, оказывается, соседи. Ты на Горького живешь, а я — на Типографской. Я думаю, нашим мамам вместе будет легче переносить разлуку.

Бровиков обратил внимание, что друзья Коблика стоят в сторонке, протянул руку:

— Ну что, пока. Будем жить, будем дружить! Иди, тебя мужики ждут…

Глава 4. Минск

Вера Федоровна уже успела получить пять писем сына — но она отправила гораздо больше. В этот вечер она была одна. Старший сын — на свидании, и Вера Федоровна, прочитав еще раз полученное днем письмо Николая, анализировала все, что он писал ранее: «Да, Коля не просто повзрослел. Он стал по-настоящему взрослым». Вера Федоровна чувствовала, что он старается не расстраивать ее, понимала и то, что о войне он не имеет права писать. Итак, многие слова в письмах замазаны черной тушью, — это следы цензуры. Если Коля расписывал красоту гор, которых в Беларуси и близко не было, то она понимала, что он воюет, о чем ни радио, ни телевидение почти не сообщают. Больше рассказывают о помощи дружественному Афганистану: то школу построят, то завод, то в Кабуле целый квартал желтых пятиэтажных домов. Наши преподаватели обучают студентов в Кабульском политехническом университете. Читая эти строки, можно предположить, что Советская Армия действительно охраняет наиболее важные объекты, помогает правоохранительным органам Афганистана бороться с бандитами, присылаемыми из-за рубежа.

Николай почти в каждом письме упоминает старшего лейтенанта Бровикова, с которым они, несмотря на разницу в званиях и возрасте, подружились, рассказывает, как они вместе ходят на экскурсию в горы. От этих слов у Веры Федоровны ныло сердце. Она прекрасно понимала, что за экскурсии могут быть у военных людей. Коля и в этом письме интересуется, как живут мать, жена и дочь Андрея Бровикова, просит помогать им.

Вера Федоровна посмотрела в окно — скоро стемнеет. Ей вспомнилось, как она познакомилась с семьей Бровиковых. Она вместе с Лидией Манкевич, чей сын погиб в Афганистане, встречались с другими матерями погибших ребят. После встречи они прогуливались по набережной, разговаривали.

Вдруг Манкевич тронула ее за рукав:

— Извините, Вера Федоровна, видите, нам навстречу идут две женщины.

Вера Федоровна посмотрела вперед и увидела девушку и женщину постарше. Лидия пояснила:

— Это мать и жена офицера Бровикова. Он десантник и сейчас служит в Афганистане. Я сам недавно с ними познакомилась. А давайте я вас им представлю, они очень приятные люди.

Идущие навстречу женщины, увидав Лидию Манкевич, улыбнулись. А она после приветствия представила их друг другу. Коблик назвалась:

— Вера Федоровна!

Бровиковы по очереди тоже назвали себя:

— Анна Степановна, — представилась женщина постарше.

— Татьяна, — чуть смущенно назвала свое имя девушка.

Манкевич добавила:

— Анна Степановна — мать старшего лейтенанта Бровикова. Он сейчас, как и ваш Коля, Вера Федоровна, исполняет интернациональный долг в Афганистане.

— А вы знаете, Вера Федоровна, по-моему, мы с вами уже виделись. Я обратила на вас внимание еще на вокзале, вы прощались с сыном. А мой Андрюша садился в тот же вагон, что и ваш сынок, — заметила Анна Степановна.

Вера Федоровна оживилась:

— Да, вы знаете, на вокзале такая суматоха была. Я, конечно за своим сынком следила, но так случилось, что обнять и поцеловать его на прощание у меня не получилось. Он с ребятами какие-то ящики грузил, а поезд тронулся… Коленьку своего я увидела уже в вагонном окне, только и успел мне рукой помахать. А стояла я на перроне со своим старшим сыном Сергеем.

— Мы тоже в этой вокзальной суете не успели Андрюшу поцеловать, — кивнула головой Анна Степановна.

А Татьяна добавила:

— Он захотел поговорить с командиром призывников, пошел по вагонам, а тут поезд тронулся.