А мы служили на крейсерах - [8]

— Начальник УРАВ (управление ракетно-артиллерийского вооружения)! Черноморскому флоту в этом году на боевую подготовку ракет больше не давать. Они по расходованию боезапаса план выполнили. И еще. С этим пароходом (ножкой потопал) — разобраться лично. Что там у них за проблема…

Старенький Главком был…Да обмануть его трудно было. Так просто на мякине не проведешь…

…………

Эх и настрелялись мы потом…

Пока разобрались, что и где — еще шестнадцать пусков выполнили.

Зато опыта набрали — надолго хватило.

Вот такой «Адмиральский эффект»

Про политработников

Про политработников сказано уже немало.

И в основном плохо…

Но надо сказать, что были среди них разные люди — как и везде. Вопрос в том, что «Глупость каждого видна» (Петр 1) особенно, когда начинает человек говорить. А уж «политбойцу» без разговоров, речений, и т. д. — никак. Строевой еще может спрятаться за командными словами, разбавляя их иногда матом для связки, и не демонстрировать свой интеллект.

А у политработника главное оружие — язык. И тут уж имеющий уши да слышит…

Но, в общем — то я не об этом, не хочу осуждать или петь панегирики замам — они были кровь от крови и плоть от плоти народной.

Но вот если звание «политбойца» накладывалось на какие — то личные качества…

Пришло нас — лейтенантов на крейсер аж двенадцать душ — в том числе два политработника. Один из них — Турин — был уникален своим ростом. Как говорит Верка — сердючка — метр с кепкой в прыжке. Как и все малорослые люди имел он «комплекс Наполеона», то есть ходил не спеша, говорил (как ему казалось) внушительно и емко, в общем, компенсировал свой малый рост важностью (за порученное дело, надо думать) и серьезностью. В наших лейтенантских шутках, междусобойчиках, и — что говорить — пьянках участия не принимал, с серьезным видом отметая все предложения, как не соответствующие его высокому статусу пламенного трибуна и воспитателя личного состава.

А стояли мы в «вялотекущем» ремонте. То есть крушили не торопясь работяги наш «корабиль» — ну и что — то конечно восстанавливали.

Вот и восстановили, то есть отремонтировали гальюн в верхнем офицерском коридоре. Все бы ничего, работает все исправно, но вот беда, писсуар установили на недосягаемой высоте.

Ну ладно, поставили и поставили, акт приемки на выполненные работы подписали — и бог бы с ним.

Только гальюн этот был в аккурат у каюты старпома. А старпом (16 лет на крейсере, с лейтенанта) учился заочно в академии. В командиры готовился.

Нуте — с. приезжает старпом из академии, приступает к исполнению…

Через день, в кают — компании, на предобеденном собрании офицеров, старпом изрек:

— Мех (механик), а чего в моем гальюне писсуар так поставили?… Я прыгал, прыгал… Турину голову мыть, что — ли?

Салон кают — компании полег…

Турин с красной физиономией, как — извиняюсь — обоссаный выскочил вон.

Уж не знаю, опустили писсуар, нет, — меня на другой крейсер перевели.

Но, встречаясь с Туриным потом иногда на Минке, я все время представлял его голову в писсуаре — и не мог говорить с ним серьезно…

Хоть может он был и неплохой человек…

Отловленный

Назовем этот эсминец так. Эсминцам вообще всегда давали такие имена — «Быстрый», «Отчаянный», «Находчивый»… — а этот был «Отловленным»…

…Все дальнейшее — на уровне легенд и флотских баек, никакой ответственности нести не собираюсь… И вообще, если быть откровенным, все эти события — изложение рассказов одного «старого капитана», с которым мне довелось послужить на крейсерах.

Рассказ первый

На всяком корабле назначается заведующий корабельным арсеналом и арсенальщик. Заведующий — офицер или мичман из артиллеристов, арсенальщик — особо проверенный матрос. Из рабочих и крестьян (да-с, были когда — то на флоте матросы и из других слоев населения, типа интеллигенции), комсомолец, лучше — коммунист, особистами до четвертого колена прощупанный — в общем что говорить.

Вот и случилось заведующему арсеналом быть на сходе, на берегу то есть. Принял он, дело святое, на военно — морскую грудь хорошенько. А точнее — надрался значительно выше бортового номера, и посему соображал с трудом. И надо же такому было случиться, перед самым КПП на территорию причалов — не нашел общего языка с туземным населением… Слово за слово — набили ему морду лица установленным порядком, да и отпустили с миром — чего не бывает, дело житейское…

Тем же примерно временем — чуть раньше может, на эсминец патруль вернулся. Начальник патруля в кубрик спустился, арсенальщика растолкал, прими мол, пистолет и ножи. Тот спросонья — ладно.

А на 56-х проектах арсенальщику место спальное в аккурат над арсеналом выделяли. Только с койки спрыгнуть, да люк открыть.

Сказал арсенальщик «ладно», а из теплой койки вылезать не захотел. Утречком мол…Сунул пистолет под подушку, ножи туда же, — и сны досматривать.

Тут как на грех — кривой и побитый заведующий арсеналом на трап взобрался. В груди — праведный огонь негодования на нанесенные обиды и жажда отмщения.

Пепел Клааса стучал в его сердце…

Залетает в кубрик, трясет арсенальщика:

— У тебя пистолет есть?

— (сквозь сон) Есть.

— Дай!

— Нате!

Вытаскивает из-под подушки — начальник требует — чего не дать…