А может, это любовь? - [34]

— Господи, Ник, какое наслаждение! У тебя такая гладкая, нежная кожа…

Глаза Стефани были затуманены желанием, противостоять которому было выше его сил. Никакие доводы разума не могли бы пробиться сквозь магическую ауру, окружавшую эту женщину. Она была любовью его юности, неугасающим факелом, светившим ему во тьме времени, отравленного сомнениями.

Ник медленно опустил ее на постель, а сам лег рядом. Глаза Стефани, полуприкрытые ресницами, молили о том, что он и сам готов был отдать.

— О Стефи… — выдохнул Ник и, приподнявшись, коленом раздвинул ей ноги. Страсть охватила его, он весь напрягся, сгорая от непреодолимого желания быть в самом сокровенном и самом нежном центре этой страсти.

Стефани вся состояла из прохладного шелка и гладкой кожи, бледных кружев и розовой плоти, темной шапки волос и выжженных солнцем прядей. И она принадлежала ему.

Маленькая жилка, словно загнанный зверек, билась у нее на виске. Он начал целовать эту жилку, потом спустился ниже — до родинки над верхней губой, всегда действовавшей на него завораживающе. Он обвел родинку языком, и в это мгновение страсть захлестнула его.

Продолжать любовную игру стало невыносимо. Ник захватил губами рот Стефани, а она без колебаний открыла его, отзываясь на ласку.

Ник чувствовал себя одновременно в раю и в аду. Вот она лежит в его объятиях, готовая отдаться ему, как только он этого пожелает. Нужно лишь снять этот шелк…

Дикая сладостная мука.

Язык Ника двигался в такт бедрам, как прилив и отлив, разжигая ее желание. Она то и дело задерживала дыхание, потом снова шумно вздыхала.

Медленными круговыми движениями большого пальца Ник обводил затвердевший сосок до тех пор, пока Стефани не схватила его руку и не положила себе на грудь, показывая, чего она хочет. Он гладил и сжимал ее грудь, а она от восторга тихо стонала, еще больше разжигая его желание.

Сейчас… она принадлежала ему.

Нику не хотелось думать о том, что будет. Важно только настоящее. Нет ни прошлого, ни будущего, есть лишь настоящее и безумное, мучительное, чувственное наслаждение.

— Люби меня, — настойчиво шептала Стефани. Расстегнув рубашку, она запустила пальцы в завитки волос у него на груди. — Мы так долго ждали.

Ее мольба внезапно пробила панцирь, окружавший его сердце. Он любил ее все эти годы, и сейчас тоже любит, да поможет ему Господь. И стоит только пожелать…

Когда-то Стефани смотрела на него такими же любящими глазами, а потом она ушла к другому. Какая разница, как именно они расстались — он был так же виноват, а может быть, и больше, чем она, — важно, чем все закончилось. Она говорила, что любит его, а замуж вышла за другого.

Это воспоминание пробило себе дорогу сквозь туман страсти. Ник отпрянул рывком, а когда она попыталась его остановить, схватил за руки и прижал их к кровати у нее над головой.

— Нет, Стефи, — процедил он сквозь зубы, хотя ему было невыносимо больно произнести эти слова.

Стефани открыла глаза — прекрасные голубые глаза, в которых, ему казалось, он тонет всякий раз, когда она глядит на него. Сейчас он прочел в них недоумение: как же так? Ведь она готова отдаться ему, разве он не понял?

Видит Бог, он тоже желал эту женщину!

— На тебя подействовало шампанское. Женщины всегда становятся сентиментальными на свадьбах. Завтра ты пожалеешь о том, что произошло.

— Нет, — возразила она. — Я хочу тебя, только тебя.

— Ты уверена? Обратного пути не будет.

— Я-то уверена. Это ты не уверен. — В ее голосе слышалось осуждение. Она села, а Ник отодвинулся в дальний угол кровати. — Все дело в доверии, Ник. Я буду твоей… навсегда, если захочешь, но только когда ты станешь полностью мне доверять. Тебе придется выбирать: либо любовь, доверие и будущее, либо ничего. Тебе решать!

Ник молча выслушал ее требование. Однако физическое желание владеть ею было настолько велико, что он был готов поддаться искушению… а там — будь что будет.

А дальше что?

Его терзали сомнения. Он мог бы солгать и сказать ей, что у него нет никаких опасений относительно их будущего, возможно, даже смог бы убедить ее, что его сомнения пустячны, но они оба будут знать, что это неправда.

— А что, если я не вернусь?

— Тогда лучше знать об этом заранее. Если ты не можешь мне доверять, нам лучше вообще не сходиться, чем жить вместе, не доверяя друг другу.

Ник кивнул, но заметил с болью в сердце, как потух ее взгляд. Она была так прекрасна и так полна решимости принять его любовь только на своих условиях!..

— Ты многого требуешь, — сказал он, застегивая рубашку.

Стефани с трудом сдержалась, чтобы с ее губ не сорвались слова, о которых она потом пожалеет. Она предложила ему себя и свою любовь. Он все отверг.

Она-то думала, что стоит заманить Ника в свои объятия, и он не устоит: признается ей в вечной любви. Какая самонадеянность! И какое унижение; но пусть это послужит ей уроком.

— А я многого и хочу, — призналась она.

Ник встал, и она поняла, что он действительно уходит. Ну что ж, она, видимо, ошиблась. Ей показалось, что они снова полюбили друг друга, но это случилось только с ней. А если бы он ее любил, то доверял бы.

— Спасибо, что помог с Дуги и восстановил доброе имя Клея, — с натянутой улыбкой произнесла она. — Надеюсь, ты еще найдешь свое счастье. Ты его заслужил.