А. И. Левитов - [3]

Однако суровая правда об «идиотизме деревенской жизни», о «собственническом свинстве» ее («Насупротив!»), суевериях («Степная дорога ночью», «Деревенский случай» и др.) в произведениях Левитова, горячо желавшего, чтобы «степнина» рассталась со «своею дурью неисходною» («Новый колокол»), сочетается с пристальным вниманием к тем чертам русского национального характера, которые питали его глубокую веру в лучшее будущее народа. В отличие, например, от Н. Успенского, который «останавливался больше на печальных явлениях», на изображении «развивающегося в крестьянстве индивидуализма» (Г. Плеханов), Левитов стремится раскрыть внутренний мир крестьянина, показать изуродованную веками нищеты и рабства, но все же свойственную ему способность глубоко чувствовать, мечтать о прекрасном, героическом, свободном, показать его талантливость, его правдивость и благородство. В отличие от бар, которые «постоянно по заграницам шатались, от природы полученные способности по части биения баклуш изнуряли» («Моя фамилия»), народ у Левитова является носителем творческих начал, за ним будущее.

Понимая, что бедность и дикость исковеркала не одну человеческую судьбу, Левитов даже у тех, кто «давно уж… весь от жизни измызган и заброшен за забор, как бабий истоптанный башмак», умел увидеть, «как светлячок» светящуюся «на глуби», человеческую душу, правдиво и любовно рассказать о ней («Бесприютный», «Бабушка Маслиха», «Выселки», «Соседи», «Целовальничиха» и др.). По мере знакомства с «обтрепанным старикашкой», «запивохой» Федором Васильевым все отчетливее вырисовывается характер человека незаурядного, жизнелюбивого, свободного от рабской психологии, стремящегося хоть чем-нибудь скрасить убогое существование мужиков, горячо любящего детей. Ощущение того, что окружающая его жизнь — «паскудство», неумение определить, в чем счастье, как должен жить человек, заставляют его странствовать в поисках «хороших людей», метаться по белу свету. Не умеют найти выхода, не знают, что нужно сделать для того, чтобы изменить абсолютно неприемлемую действительность, и другие положительные герои Левитова, представители трудового народа (Петр Крутой в «Выселках», бабушка Маслиха и др.).

Интересна попытка создания обобщенного образа, олицетворяющего богатырскую свободолюбивую душу народа, в одном из лучших очерков Левитова — «Степная дорога днем». Это одно из наиболее многоплановых произведений писателя. Здесь и исполненное глубокого трагизма повествование о судьбе рвущегося к счастью интеллигентного разночинца (в образах рассказчика и Теокритова воплощаются как бы начало и конец «тернистого, до кровавого пота трудного пути плебея»), и мрачная картина нищеты и тяжкого труда пореформенной деревни, и характерная для нее фигура «язвы» — содержателя постоялого двора «забулдыжного приказного», и рассказ о загубленной им «девичьей душе». Характерно, что именно в этом произведении — лирическом размышлении «о скорбевших некогда и скорбящих теперь» на этой дороге простых людях нарисован образ удачливого и талантливого молодца, крестьянина Михаила Кочетова. В повествовании о его необычайной судьбе, написанном как бы в форме народного сказа, нетрудно видеть перекличку с произведениями народного творчества о богатырях, в которых еще Добролюбов видел мечты крестьянина о чрезвычайных «подвигах силы и мужества».

Поэт, лирик по самой природе таланта своего, Левитов говорил Златовратскому: «Без поэзии… нет жизни… и не понять без нее жизни». Именно поэтому так внимателен писатель к народному творчеству, позволяющему глубже заглянуть в душу народа, понять его чаяния, раскрыть особенности его характера. Лирические песни, причитания, сказки очень часто используются хорошо знавшим их Левитовым в его произведениях. «В общем гуле степной улицы так хорошо нельзя расслушать подробности о житейских нуждах и душевных печалях степных людей, — пишет он в одной из своих повестей, — как можно обо всем этом услышать в песне, широко разлетающейся вечерним временем по степному раздолью» («Выселки»).

Глубокая вера в творческие возможности народа, понимание того, сколько сил, талантов загублено «беднотой и дикостью» и в городе и в деревне, звучит и в таких очерках Левитова, как «Московские „комнаты снебилью“», «Погибшее, но милое создание», «Беспечальный народ» и т. д., - произведениях, посвященных обитателям городских «нор и трущоб» — мелким ремесленникам, домашней прислуге, представителям «дна», людям, с которыми писатель прожил большую часть своей жизни, деля с ними и горе их, и их радости.

Известное признание творчества Левитова (при жизни его вышли два издания трехтомника «Степные очерки», двухтомника «Московские норы и трущобы», в первом издании которого печатались произведения и другого писателя-шестидесятника М. А. Воронова, сборник «Горе сел, дорог и городов») не принесло ему необходимого материального достатка. Писатель, для которого литература была основным его делом, всегда оставался бедняком, бесправным и обездоленным, не раз попадавшим в лапы «господина Алкоголя». Последние десять лет Левитов провел в непрерывных поисках заработка, переезжая из Москвы в Петербург, из Петербурга в Москву, Козлов и т. д., работая то учителем, то помощником начальника станции, то в редакции журнала «Сияние». Немногие известные нам письма его к Некрасову, Пыпину, Коршу, Стасюлевичу, Урусову полны ходатайств и просьб о денежной помощи, жалобами на «крайне стесненное положение», «головную боль от ходьбы и голода и неимение квартиры, где бы… мог отдохнуть и поработать» и т. д.