А хто там ідзе? - [2]
Эпоха ВКЛ. В границах этого государства окончательно оформляются языковое своеобразие, единая этническая территория и те этнографические признаки, которые мы сегодня зовем белорусскими. Таким образом, эпоха ВКЛ для нас — отправная точка рождения и существования собственно белорусского народа. Белорусский язык как самостоятельная лингвистическая единица окончательно оформляется к XV столетию.
Эта эпоха — время великих культурных свершений, время культурной белорусской экспансии, время, когда наш язык, наша правовая и государственная традиция были образцами для подражания для литовской политической элиты на ранних этапах существования ВКЛ.
Автор этих строк далек от той мысли, что ВКЛ можно называть только белорусским государством. Влияние и определяющая роль политической литовской элиты на его возникновение и развитие для профессионального историка очевидны. Однако ВКЛ никогда не стало бы великим княжеством, если бы в его существовании не были заинтересованы и наши предки. Путь к сотрудничеству и уступкам нашей элите со стороны литовской знати был долог и тернист. Право на свою часть государственности в ВКЛ, на свое место под солнцем наши предки отстаивали с оружием в руках. Были и попытки создать великое княжество русское со столицей в Полоцке в XIV — XV веках, но русинский (старобелорусский) сепаратизм так и не стал реальностью именно из–за заинтересованности в сохранении ВКЛ не только со стороны литовской знати, но и нашей, для которой Вильно постепенно стало их столицей. Ни Полоцк, ни Смоленск не смогли на равных конкурировать с Вильно. Поэтому наше боярство и мещанство ожесточенно защищало свои замки и города во время почти беспрерывных войн Москвы и Литвы в XVI веке.
Все изменилось лишь в Речи Посполитой, да и то окончательно только в XVIII столетии, когда и литовцы, и наши предки почти целиком утратили в результате тотальной полонизации собственную элиту и мещанство. Однако крах высокой старобелорусской культуры, разрушение традиционной конфессиональной структуры общества, изменение языковой и исторической идентичности в среде нашей знати и мещанства приобретает лавинообразный характер уже в конце XVI — XVII веках.
Как ни горько это признавать, но почти вся высокая культура XVIII — первой половины XIX столетия, созданная представителями местной знати, была вариантом польской культуры. Все, что мы можем сказать и про Адама Мицкевича, и Станислава Монюшко, и Наполеона Орду, этот список можно еще долго продолжать, что это наши земляки, своим происхождением связанные с Беларусью. Повторим, земляки, но не белорусы по национальности. Не чувствовали они себя белорусами, никто их при жизни белорусами не считал да и сами себя они к белорусскому народу никогда не относили. На «краёвом» (региональном) уровне они себя считали литвинами, а на национальном — поляками. Польша для них — это синоним Речи Посполитой, включающий в себя и земли ВКЛ, и земли Короны (этнической Польши). Своим родным языком они считали польский, а не какой–либо иной.
Однако среди и православного, и католического, и униатского духовенства в среде мелкопоместной шляхты и мещанства Беларуси были те, кто поляками себя не считал еще и в первой половине XIX столетия. Люди этого круга стремились развивать белорусскую культуру, они ясно осознали благодаря образованию, посредством изучения собственной исторической традиции, этнографии, фольклора, генеалогии, что их родина — Беларусь, а не Литва или Польша.
Вторая половина XIX столетия стала временем, когда белорусская интеллигенция в полный голос заявила о себе, требуя признания права белорусского народа на собственную государственность, развитие родного языка и культуры.
Студенты Санкт–Петербургского университета, народовольцы, основатели журнала «Гомон» (1884 г.), шкловский мещанин, еврей по этническому происхождению, Хаим Ратнер и мстиславский мещанин, православный белорус Александр Марченко, первыми формулируют белорусскую национальную идею, обосновывают право белорусского народа на национальную государственность (в виде автономии в составе России). Они утверждали, что белорусы — самостоятельный славянский народ, а не ветвь либо составная часть какой–либо иной национальной общности. Вслушаемся в их призыв, который без всякого преувеличения можно назвать первым национальным белорусским манифестом:
«Долой эксплуатацию, мы сами желаем управлять собой! Долой чужие руки, Белоруссия должна быть для белорусов, а не для чуждых элементов! Довольно нам подчиняться сильнейшим и ждать, куда они нас поворотят, — направо или налево!.. Мы сами должны завоевать себе свободу, не возлагая надежды на других!»
Подобные идеи развивались в жесткой конфронтации с польской элитой Беларуси, которая видела в белорусском движении лишь российскую интригу против «польскости» на «Крэсах». Любой представитель высшего сословия, кто смел лишь заикнуться о своей «белорускости», в этой среде немедленно подвергался остракизму. Весьма показателен пример с княгиней Марией Магдаленой Радзивилл из Завишей (1861 — 1945). Хорошо известно, что она не жалела собственных средств на издание книг и на литовском, и на белорусском языках, поддерживала «Нашу Нiву», благодаря ее финансовой поддержке был издан и бессмертный «Вянок» Максима Богдановича. Мария Магдалена Радзивилл в 1912 году прямо заявила в интервью газете «Минское русское слово»:
Книга посвящена жизни и творчеству выдающегося советского кристаллографа, основоположника и руководителя новейших направлений в отечественной науке о кристаллах, основателя и первого директора единственного в мире Института кристаллографии при Академии наук СССР академика Алексея Васильевича Шубникова (1887—1970). Классические труды ученого по симметрии, кристаллофизике, кристаллогенезису приобрели всемирную известность и открыли новые горизонты в науке. А. В. Шубников является основателем технической кристаллографии.
Нильс Бор — одна из ключевых фигур квантовой революции, охватившей науку в XX веке. Его модель атома предполагала трансформацию пределов знания, она вытеснила механистическую модель классической физики. Этот выдающийся сторонник новой теории защищал ее самые глубокие физические и философские следствия от скептиков вроде Альберта Эйнштейна. Он превратил родной Копенгаген в мировой центр теоретической физики, хотя с приходом к власти нацистов был вынужден покинуть Данию и обосноваться в США. В конце войны Бор активно выступал за разоружение, за интернационализацию науки и мирное использование ядерной энергии.
Джеймс Клерк Максвелл был одним из самых блестящих умов XIX века. Его работы легли в основу двух революционных концепций следующего столетия — теории относительности и квантовой теории. Максвелл объединил электричество и магнетизм в коротком ряду элегантных уравнений, представляющих собой настоящую вершину физики всех времен на уровне достижений Галилея, Ньютона и Эйнштейна. Несмотря на всю революционность его идей, Максвелл, будучи очень религиозным человеком, всегда считал, что научное знание должно иметь некие пределы — пределы, которые, как ни парадоксально, он превзошел как никто другой.
Ежемесячный научно-популярный и научно-художественный журнал.
«Занимательное дождеведение» – первая книга об истории дождя.Вы узнаете, как большая буря и намерение вступить в брак привели к величайшей охоте на ведьм в мировой истории, в чем тайна рыбных и разноцветных дождей, как люди пытались подчинить себе дождь танцами и перемещением облаков, как дождь вдохновил Вуди Аллена, Рэя Брэдбери и Курта Кобейна, а Даниеля Дефо сделал первым в истории журналистом-синоптиком.Сплетая воедино научные и исторические факты, журналист-эколог Синтия Барнетт раскрывает удивительную связь между дождем, искусством, человеческой историей и нашим будущим.
Эта книга – захватывающий триллер, где действующие лица – охотники-ученые и ускользающие нейтрино. Крошечные частички, которые мы называем нейтрино, дают ответ на глобальные вопросы: почему так сложно обнаружить антиматерию, как взрываются звезды, превращаясь в сверхновые, что происходило во Вселенной в первые секунды ее жизни и даже что происходит в недрах нашей планеты? Книга известного астрофизика Рэя Джаявардхана посвящена не только истории исследований нейтрино. Она увлекательно рассказывает о людях, которые раздвигают горизонты человеческих знаний.