... а Ганг течет дальше - [70]

Храм Минакши — достопримечательность Мадуры — представляет собой целый городок, где за огромными воротами из песчаника теснятся различные храмы. В залах и коридорах, соединяющих между собой места для жертвоприношений, располагаются целые толпы торгашей. Они предлагают посетителям все, что только можно сбыть с рук, ничуть не опасаясь, как бы высшее жречество не проявило библейской строгости и не изгнало их из храма.

В центре этого святого городка, как почти во всех южноиндийских храмах, находится огромный вымощенный камнем бассейн. Жрецы с их практическим умом давно смекнули, какие выгоды может принести общественное место для купания. Каждый, кто желает искупаться, должен отправиться в храм, там принести пожертвование богам и не в последнюю очередь — их слугам.

Надвратная башня храма Минакши в Мадуре

Самое замечательное в храме Минакши — четыре огромные надвратные башни. Они имеют форму трапеции и гордо возносятся в небо на высоту 40 метров. Не только по размерам, но и по художественным достоинствам они далеко превосходят строения, во множестве нагроможденные внутри ограды.

Все в этих вратах необычно: и высота, и покрывающие их, подобно драгоценному ковру, скульптурные украшения, и гармоничность исполнения. Фигуры из песчаника, передающие эпизоды древней истории Индии, выполнены с неизменной тщательностью, как те, что находятся на уровне роста человека, так и те, что в недосягаемой выси едва различимы глазом.

Сооружение в целом, типичное для древнеиндусской храмовой архитектуры, с первого взгляда производит впечатление хаоса. Но индийца именно это безудержное многообразие и восхищает. Он может часами рассматривать каменную филигрань, оживляющую в памяти давно забытые легенды.

В отличие от храма Минакши колоссальная статуя апостола джайнизма Гоматесвара, лишенная каких-либо украшений, проникнута простотой. Ничто не отвлекает внимания от 25-метровой обнаженной фигуры, высеченной из огромной глыбы гранита и прикрытой лишь двумя вьющимися лианами. Ее суровый неприступный силуэт кажется символом отрешенности и аскетизма джайнизма.

Эта религия, возникшая поч» и в одно время с буддизмом, за пять веков до нашей эры, когда-то была распространена по всей стране, но, как и учение Будды, ненадолго завоевала сердце индийцев. Теперь остается лишь строить предположения, что оттолкнуло последователей этой религии — ее миролюбие или аскетизм. Во всяком случае в настоящее время в Индии вряд ли насчитывается 2 миллиона джайнистов. Последователям этой веры запрещается убивать живые существа. Правоверные джайнисты даже прикрывают рот марлевой повязкой, чтобы не проглотить нечаянно какую-нибудь букашку.

Не много видел я паломников, поднимавшихся по высеченным в скале 650 ступеням к святым местам джайнизма. Нередко они издалека несли фрукты, чтобы возложить к ногам каменных святых плоды земли, которыми, будучи вегетарианцами, питаются сами.

Нам довелось быть свидетелями того, как жрец почтительно и торжественно принял подношения, несколько раз обнес их вокруг великана и наконец поставил на землю перед копией статуи высотой в метр. Когда паломники ушли, строгое выражение на лице жреца сменилось улыбкой, он протянул нам миску с пожертвованными фруктами и на безукоризненном английском языке произнес:

— Возьмите апельсин, после утомительного подъема он освежает.

Поднявшись на Нилгири — самую большую возвышенность на плоскогорье южной части Индии, мы попали в совершенно иную климатическую зону. На сухой и пыльной равнине невыносимо палило солнце, а в Утакаманде, на высоте 2700 метров, стояла прохладная весенняя погода. Живописно расположенное лесное озеро пробуждало воспоминания о моей родине, а ярко-зеленые горные пастбища с удивительно тучными коровами усиливали иллюзию, будто на широте тропиков мы попали в высокогорный район Германии. Здесь, наверху, живут тоды, потомки тех народностей, которые в незапамятные времена были оттеснены дравидийскими переселенцами в неприступные горы и с тех пор, почти не тронутые событиями, происходившими в великом Бхарате, продолжают нести первобытный образ жизни.

Тоды занимаются скотоводством и еще совсем недавно находились на уровне развития, соответствующем раннеисторической ведийской эпохе Индии. Не в пример индийцам, для которых почитание коровы является пережитком прошлого, культ этого животного у тодов вытекает из реальных условий их жизни: корова — единственный источник существования тодов. Ей посвящены похожие на хижины храмы, мало чем отличающиеся от обычных жилищ, а жрецы совершенствуются в обработке молочных продуктов, составляющей содержание всех церемоний во время религиозных празднеств.

Тоды и по сей день

сохраняют древние формы жизни

Индийские власти осуществили ряд социальных мер, облегчивших жизнь этого племени, вымиравшего от болезней и нужды. Представителей тодов ввели в состав местных органов администрации, и они отстаивают там интересы своего племени. В Ути впервые были созданы школы для тодов. Наиболее одаренных выпускников направляют в сельскохозяйственные институты, чтобы впоследствии они могли познакомить своих односельчан с земледелием. В деревушке Ктали я видел первые ощутимые результаты усилий правительства — тоды собирали с полей урожай.