А что, если бы - [11]

Таким образом, битва при Саламине представляла собой последнюю возможность остановить победоносное персидское наступление. Легко представить себе, что, если бы греки не дали сражения при Саламине (или проиграли его), они отвели бы все уцелевшие суда к Коринфскому перешейку, чтобы совместно с остатками пехоты Пелопоннеса предпринять отчаянную попытку, сражаясь до последней капли крови, добиться того, что не удалось при Артемисий и Фермопилах. Но в ситуации, когда вся северная и центральная Греция была завоевана, Афины разорены, большая часть эллинского флота выведена из строя, а войска завоевателей воодушевлены одержанными весной и летом победами, попытка   удержать   перешеек   была   бы   обречена.   Персы, подкрепленные ресурсами захваченных греческих городов, наверняка смогли бы прорваться за преграждавшую перешеек стену, тем паче что наличие большого флота позволяло им высадить свои хорошо снаряженные отряды в тылу у ее защитников, в Арголиде и на северном побережье Пелопоннеса. В более поздней военной истории Греции не известно ни одного случая успешной обороны перешейка против значительных сил. В 360-е гг. до н.э., на протяжении одного лишь десятилетия, Эпаминонд, даже не имевший поддержки с моря[29], одолевал эту преграду четырежды.

Великая битва при Платеях, разыгравшаяся весной[30] после Саламинской победы, завершилась разгромом сухопутных сил персов и привела к их окончательному изгнанию из Греции. Однако как знаковая веха эта битва может быть воспринята лишь в контексте сентябрьского триумфа при Саламине — триумфа тактического, стратегического и духовного. При Платеях персы сражались без своего царя — после поражения на море Ксеркс покинул Грецию и увел с собой лучшую часть войска. У побережья восточной Беотии не курсировал мощный персидский флот. К тому же разобщенные полисы, ожесточенно соперничавшие вплоть до самого Саламинского сражения, воодушевились успехом и при Платеях выступили наконец единым фронтом. Эллины вывели в поле 70 тысяч одних только гоплитов[31], не говоря о вспомогательных легковооруженных отрядах — гораздо больше, чем им удавалось собрать когда-либо прежде. Таким образом, деморализованным недавним поражением персам пришлось сражаться без царя, без флота и без привычного для них подавляющего численного превосходства. Подкрепления с моря им ожидать не приходилось. Эллины же рвались в бой, полагая, что отступающие из Аттики персы деморализованы недавним разгромом своего флота и тем, что царь и высшие сановники бросили их во враждебной стране.

 Победы при Марафоне и Платеях — так же как неудачи при Артемисии и Фермопилах — не являлись решающими моментами десятилетнего греко-персидского противостояния. Марафон отсрочил завоевание Греции, Платеи покончили с надеждой Персии на такое завоевание, но невозможным его сделал именно Саламин.

Но если согласиться с тем, что победитель в греко-персидских войнах определился при Саламине, следует задаться вопросом — благодаря чему удалось эллинам одержать столь значимую победу?

Источники пятого века до н.э. — «История» Геродота и «Персы» Эсхила, наряду с более поздними, наиболее примечательными из коих являются писания Диодора и Плутарха, а также топографическая реконструкция местности, позволяют восстановить картину сражения с известной степенью достоверности. После долгих споров вожди панэллинского флота согласились принять план афинского стратега Фемистокла, согласно которому греческие суда, числом около трехсот пятидесяти[32], должны были сразиться с несравненно более сильной (насчитывавшей по разным сведениям от шестисот до тысячи кораблей) персидской армадой в узком проливе между островом Саламин и побережьем материковой Греции к западу от Афин. Персы к тому времени заняли почти всю Аттику и на юге патрулировали территорию вплоть до города Мегары, что лежит всего в нескольких сотнях ярдов напротив северной оконечности Саламина. Афиняне рассеялись: мужчины, способные держать оружие, сосредоточились на Саламине, тогда как женщин, стариков и детей отправили на более отдаленный остров Эгина и лежавшее на юго-западе побережье Арголиды.

Помимо очевидной — отбить захваченный врагами город[33]  —   Фемистокл ставил перед собой и несколько иную задачу — навязать врагу бой немедленно. Это надо было сделать, пока эллины еще не успели свыкнуться с мыслью о потере оккупированной всего несколько недель назад Аттики и антиперсидская коалиция не распалась. При этом он утверждал, что в тесном проливе, при явной нехватке пространства для маневра, персы не смогут ввести в сражение весь флот одновременно и реализовать таким образом численное преимущество. Оно будет сведено к нулю, в то время как эллинам представится возможность использовать качественное превосходство своих более тяжелых кораблей. Не опасаясь захода с тыла или охвата с флангов, греки могли беспрепятственно наносить таранные удары в борта более легких персидских, ионийских и финикийских судов передней линии, тогда как остальной вражеский флот оставался незадействованным. Экипажи поврежденных эллинских судов могли найти спасение на Саламине, тогда как моряков и воинов, спасавшихся с идущих ко дну кораблей персов, ждала неминуемая гибель от копий засевших на множестве мелких островков афинских гоплитов.