А было это так… Из дневника члена Политбюро ЦК КПСС - [165]

Продолжались дебаты вокруг проекта закона о Комитете конституционного надзора. Большинство выступавших поддержали проект закона. Однако с категорическими возражениями и грубыми нападками выступили опять депутаты от республик Прибалтики: Лауристин, Грязин, Медведев и другие.

Горбачев не выдержал и взял слово. Выступал он нервно, взволнованно, с «принципиальных позиций» против попыток опорочить социализм, дискредитировать партию. Тезисы его выступления: «Некоторые товарищи, выполняя поручение Межрегиональной депутатской группы, подбрасывают мысль, что наше общество разваливается и спасти его может программа и идеи МДГ. Но никакой программы у них нет. Они пытаются столкнуть с пути съезд, заменить его, сделать переворот демократическим путем. Должен сказать, что попытки предъявить мне счет, будто я участвую в этом и, может быть, даже выполняю чей-то заказ развалить партию, государство, Федерацию, похоронить социализм, – я отвергаю решительно и бесповоротно…»

Далее Горбачев повторяет тезис о том, что «неприемлем возврат к прошлому, как и попытка подбросить идеи капитализации. Отметаю обвинения в так называемом сидении на двух стульях. Я сижу на своем стуле, я убежденный коммунист и останусь им!

В экономике мы сделали выбор и столкнулись с проблемой собственности, земли, рынка. Но мы идем путем Октября и наполняем настоящим содержанием наш социалистический строй. Занявшись совершенствованием политической системы, мы тоже сделали выбор. Процессы идут болезненно, трудно, особенно касающиеся Федерации. Важнейшая реальность – народы, проживающие на нашей земле. У каждого народа свои корни, традиции, культура. Эти народы объединились давно, еще до революции. К этому объединению они шли столетиями. И велика здесь роль русского народа, который брал „под крыло“, „под руку“ другие народы. Величайшая роль. Это говорит об огромном запасе интернационализма, человеколюбия, гуманизма русского народа…».

Ну как, спрашивается, было не умилиться этим справедливым словам, как было не поддержать Горбачева в его устремлениях?!

Приняли наконец Закон о Конституционном надзоре.

Доклад комиссии А.Н. Яковлева «О политической и правовой оценке советско-германского договора от 1939 г.».

Яковлев выстроил свой доклад мастерски. Это было не просто хронологическое повествование о ходе подготовки, сути договора и его последствиях. Это было исследование политика, историка, социолога и философа. Оно изобиловало массой фактов, обстоятельств, высказываний и позиций отдельных лиц. Анализ того, что они говорили и что они могли думать или предполагать. Возможные прогнозы: в случае, если так или если не так сложатся обстоятельства и т. д. и т. п. Домыслов было немало.

Выражался Яковлев образным, изысканным слогом, приклеивал политические и нравственные ярлыки к тому или иному историческому деятелю, лидеру партии или государства. (В своем выступлении профессор М. Вульфсон из Латвии назвал доклад Яковлева «виртуозным».) Здесь, на съезде, Александр Николаевич получил повод раскрыть, хотя бы частично, свое подлинное лицо и отношение не только к негативным страницам прошлого нашей страны, к ее лидерам, но и обобщенно «вскрыть антидемократическую и антинародную суть системы» в его понимании. В этом он преуспел.

Основные положения его длинного доклада сводились к тому, что «сам по себе договор от 23 августа 1939 г. с юридической точки зрения не выходит за рамки принятых в то время соглашений. И он, собственно, юридически утратил силу 22 июня 1941 г. Весь сыр-бор разгорелся вокруг так называемого секретного протокола. Комиссия сделала вывод, что такой протокол существовал. Хотя комиссия подтвердила, что его оригинал не обнаружен ни в советских, ни в зарубежных архивах. К такому заключению комиссия пришла потому, что „дальнейшие события развивались в духе этого секретного протокола“. И так как об этом секретном протоколе не ставились в известность политические и государственные инстанции Советского Союза и что он не был ратифицирован, то… в юридическом смысле он является изначально противоправным документом».

Однако Яковлев в своем докладе вышел далеко за рамки существа обсуждаемого вопроса. Он давал оценки И.В. Сталину, послевоенным событиям, ссылался на общественное мнение в Прибалтике и Молдавии, анализировал международную реакцию на этот факт. Говорил о безнравственности, авантюризме и т. д. Взволнованно закончил, что «надо наконец сказать правду, очиститься».

Депутаты забросали его вопросами. Он поначалу умело отбивался. Хотя становился, вопреки своим принципам, все более и более несдержанным. Если вопрос носил глубинный, исторически обоснованный характер, то он отвечал, что это, мол, не научный симпозиум, комиссия действовала в рамках, очерченных прошлым съездом. Если кто-либо под эмоциональным, патриотическим воздействием ставил вопрос в лоб, например: «Получается, по-вашему, что мы были завоевателями?», то Яковлев делал вид, что не понимает, о чем речь. На ряд вопросов он отвечал, ссылаясь на доклад комиссии, ее заключение. Дело, мол, съезда – принимать или нет доклад комиссии. Вообще, вел себя Александр Николаевич непривычно. Нервничал, возмущался, злился. Мало что осталось от его обычной сдержанности, самоуверенности, академической солидности.