А был ли мальчик? Части 1-6 - [19]

-- Если бы мы смогли найти Петтигрю, - мечтательно подняла глаза к небу Гермиона. - Мы бы разом решили проблему. Я уверена, он жив - ведь нашли только палец, а отрезать себе палец ради спасения проще простого.

-- И одежду, - поправил Снейп. - Ходили слухи, что гриффиндорская четверка обладала анимагическими способностями, и я не удивлюсь, если трусишка Петтигрю сейчас забился в какую-нибудь кроличью нору.

-- Отец, тебе стоит посетить Азкабан, - заявила я. Он настолько удивился моему обращению, что даже рот слегка приоткрыл - и вовсе у него не острые зубы, как утверждают некоторые студенты. Самые обыкновенные, человеческие.

-- Посвятить Блэка в нашу маленькую тайну, - не сомневаюсь, его сейчас терзали противоречивые чувства. С одной стороны - добровольно помириться с давнишним врагом, а с другой - этого самого врага больно щелкнуть по носу заявлением: "твоя крестница - моя дочь!".

-- Посвятить, - кивнула я. Он призадумался:

-- Так просто меня к нему никто не пустит, придется пробираться хитростью.

-- Ну, вы же шпион, вам ли не знать, как обмануть азкабанских охранников, - похлопала глазками Гермиона. Не знала, что она умеет... Вон, отец аж опешил:

-- Мисс Грейнджер! Так, на сегодня достаточно. Гарри, я сообщу о следующей встрече прежним способом.

Невилл кисло пробурчал:

-- Ага, и снова влепите нам "Тролль".

-- Мистер Лонгботтом, открою вам страшную тайну: ваши текущие оценки всего лишь должны поощрять или подстегивать вас. На результаты СОВ и ЖАБА они никак не влияют.

-- Но бабушка все равно будет ругаться, - вздохнул Невилл, и профессор сдался:

-- Вашу бабушку я возьму на себя.

-- Что, правда?! - обрадованный Невилл, похоже, совершенно перестал бояться профессора, и я спросила себя, далек ли тот час, когда Гермиона попросит у него какую-нибудь книжку: "почитать на недельку". Между тем Снейп поднялся с земли, отряхнулся и повел нас к замку. Разговор занял с час, но солнце уже клонилось к закату и не следовало привлекать внимания завхоза или директора. Мы разошлись в разные стороны, и я остро пожалела, что нужно хранить наш секрет - мне вдруг так захотелось обнять отца на прощание...

Никогда не страдала излишней сентиментальностью, а тут вдруг это. И что теперь, пускать сопли в подушку? Соберись, Гарри, ты же не слабачка...

Глава 10

Неизвестностью я мучалась недолго. Уже в понедельник Хедвиг сбросила мне в руки бомбу: "Ежедневный Пророк" с колдографией яростно орущего брюнета на первой странице и объявлением о побеге из Азкабана особо опасного преступника Сириуса Блэка.

Бздын-нь! Бзды-ынь!

Светлячок еще пару раз звякнул ложечкой о кубок и поднялся, сейчас толкнет речь...

-- Студенты! Прошу внимания! Министерство посоветовало удвоить меры безопасности - вчера из магической тюрьмы бежал особо опасный преступник. В связи с этим отменены походы в Хогсмид. Прогулки возобновятся, как только преступник будет пойман.

Обалдеть, как логично. Блэку больше делать нечего, кроме как за школьниками охотиться... впрочем, мне-то что? Первокурсников в Хогсмид все равно не пускают.

По бесстрастному лицу отца было невозможно что-либо прочитать, поэтому я терпеливо дождалась отбоя и вышла прогуляться, не особо стараясь спрятаться от Филча. Тот, естественно, сцапал меня и, сияя, передал с рук на руки профессору Снейпу, высматривающему нарушителей в коридорах. Тот для вида поорал и назначил взыскания - дважды в неделю до конца месяца, чтоб не мелочиться.

На следующий день мы снова были на той же полянке в Запретном лесу.

-- Хотите шоколадную лягушку? - спросила я, усаживаясь на наколдованный табурет (только что на трансфигурации проходили).

-- Хочу.

Он не трансфигурировал себе табуреточку, а сел напротив прямо на землю, задумчиво изучая протянутую ему коробочку с лакомством.

-- Никогда бы не подумал, что буду строить заговор против начальства со своей одиннадцатилетней дочерью. Звучит несколько абсурдно.

Я подобрала прутик и стала ковырять им опавшую листву.

-- Что именно вас смущает? Мой возраст? Мне пришлось научиться хитрить, изворачиваться и просчитывать свои действия на три хода вперед. Кушать хотелось каждый день, и не только кушать... Даром мне ничего не доставалось.

Снейп глянул на меня взглядом побитой собаки:

-- Если бы я вспомнил, если бы я мог...

-- А вот чьей вины тут нет, так это вашей, - перебила я его и, встав, порывисто обняла. Слезы посыпались, как горох:

-- Мне так страшно было в темноте, одной, а они смеялись и говорили, что только младенцы боятся темноты, хотя Дадли до сих пор спит со светом, а я пряталась под одеяло и мечтала, чтобы кто-нибудь забрал меня оттуда, пусть даже в приют, только забрал, и представляла, как было бы здорово иметь настоящую маму и настоящего папу, или хотя бы кого то одного, чтобы кто-то любил меня хоть вполовину так же, как Дурсли любят своего Дадли, хоть он и полное дерьмо и совсем не заслужил такой любви и заботы, и делает пакости даже родителям, но они его прощают и называют милым Дадличкой, а меня уродиной и дармоедкой, и...

Профессор вдруг сжал меня так крепко, что я испугалась, не треснут ли ребра, и срывающимся голосом пообещал: