А. А. Прокоп - [58]

Полумрак недолго мешал Павлу. Через минуту он уже был в одном из внутренних помещений, где радушно встретил его старый знакомый по имени Борис.

Толстоватый, но этим и округлой бородой, хорошо вписывался он в привычный образ священнослужителя. Мягкий рот, произносил такие же мягкие слова, вкрадывающиеся внутрь кошачьей лаской и обволакивающие вселенским смирением, помогающим от любой напасти. Впрочем, и не вписывалась эта напасть сюда, была абсолютно лишней. Умиротворение выгоняло отсюда всё. Мягкий обман праведной жизни заслонял собою спрятавшуюся за каждой иконой смерть, которая смотрела на прихожан большими глазами, проливала по ним свои незримые слезы, наставляя на жизнь ради смерти.

— Давненько — давненько Павел не вспоминал ты старого друга, а я вот совсем недавно вспомнил тебя и не поверишь, видел тебя в очень странном сне. Удивился, проснувшись, кто-кто только ты Павел совсем не подходил для столь тревожного сновидения — ласково, елейно встретил Павла Борис.

— Что же было в этом сне? — с неподдельным интересом спросил Павел.

— Снилось мне, что прячешься ты в каком-то мрачном подвале. Практически разрушенном, покинутым жизнью, а я ищу тебя, хочу вызволить оттуда, но ты забиваешься в угол всё дальше и вроде боишься меня.

— Недалеко от истины Борис был твой сон, видимо, поэтому и захотел я тебя увидеть переговорить.

— Что-то случилось у тебя в семье или с родителями? — спросил Борис, усевшись в глубокое мягкое кресло.

Над его головой были несколько икон обрамленных в красивые дорогие рамки. Скромно и просто побеленные стены. Шкаф с книгами и бумагами. Простой стол на нём светильник и всего два мягких стула с ажурными высокими спинками для гостей.

— Нет в семье всё хорошо. С родителями тоже, слава богу. Со мной Борис проблемы и нешуточные проблемы.

— Трудно понять и даже не представляю — откровенно произнёс Борис, глядя Павлу прямо в глаза.

Павел долго не мог подобрать нужные слова, и Борис, не дождавшись Павла, обратился к другу.

— Чувствую, что попал ты в какую-то криминальную историю. От чего-то не вижу другого — начал Борис, но Павел его перебил.

— Ты прав, но не я что-то натворил. Рядом со мной случилось, а я получается свидетель.

— Что тогда в этом страшного — удивился Борис.

— Дело тёмное. Страшно мне, в угол я загнан. Выхода из этого не вижу. Спать нормально не могу — резко изменив спокойную тональность на импульсивную, произнёс Павел.

— Не волнуйся, успокойся. Я с тобой и бог всегда с нами — сказал Борис, взявшись рукой за свой большой крест на груди.

— Сомневаюсь я Борис, в том, что бог всегда с нами. Впервые сомневаюсь, от того, что столкнулся я с посланцами тьмы. Видел их, разговаривал с ними. Вот так же, как с тобой. Они существуют, спокойно расхаживают рядом с нами, и нет у них, и тени боязни. Божественными словами они говорят, и крестятся перед образами в церкви. Ни грянул гром, никто не поразил их молниями. Страшно мне Борис. Поэтому и пришёл я к тебе.

— Не могу понять, о чем ты Павел. Где мог ты увидеть посланников тьмы и не принял ли ты кого-то другого за них. Слишком странно звучат твои слова.

— Ничего мне не привиделось. Я даже участвовал в их страшном деле, точнее был свидетелем убийства мальчишки.

— Где это было? О чем ты говоришь. Тебя, вероятно, заставили там быть, или видел ты случайно? — забеспокоился Борис.

— Нет, было это неслучайно. Осознанно взяли они меня туда в своё время.

— Господи спаси и помилуй! О каком ещё времени ты говоришь. Я начинаю беспокоиться, тебе Павел, может врач нужен?

— Обычное время, ровно сто лет назад — произнёс Павел и вытер платком пот со лба.

— Сто лет назад? Большевики были те люди, христопродавцы чертовы.

Борис начал неистово креститься, поднявшись с кресла и обратившись к всепрощающим ликам.

— Это Борис были не большевики и не варнаки каторжники. Они и не были — они есть. Я уже говорил тебе. Здесь, там, сейчас. Молятся они тому, что и ты, то же самое святым почитают.

Борис с недоумением смотрел на Павла, стоя перед ним.

— Ты Павел ересь говоришь — жёстко произнёс Борис.

— Если — это ересь, что тогда святая истина. Может она в убийстве этого пацана? Люди эти белая кость, гордость России, и, как я понимаю обман моего несчастного мировоззрения.

— Плохо тебе Павел. Не могут борцы с большевизмом стать посланниками сатаны, и не может их быть здесь вовсе, потому что сложили они головы, и души свои в борьбе со слугами сатаны. Воспеты они храмами, поклонами. Прошли во имя их памяти крестные ходы. Иконы написаны, свечи зажжены. Предстали слуги сатаны перед тобою, обернувшись в белое воинство, чтобы опорочить священное дело. Потомками духовной славы, которой мы с тобой являемся, дышим этим, восхищаемся этим. Мои слова громко звучат и должны они дойти до твоего сознания. Не бойся, верь мне. Пойдем к алтарю — Борис, возбудившись от собственных слов, схватил Павла за руку и потащил из своего кабинета в убранство храма.

Две согнутые одетые в чёрное старушки шарахнулись в сторону от возбужденного вида иерея Бориса. Ещё несколько, подобных старушкам прихожан, забыв о таинстве обращения к вечному с нескрываемым интересом смотрели на происходящее, а одна из женщин начала что-то тихо шептать своей подруге, которая сидела в одном из углов за столиком со свечками и ладанками на продажу. Подруга — продавец даже приподнялась со своего места, видя, как увлеченно машет руками Борис.