93-й. Год великого поражения - [10]

У России одна задача — преодолеть сопротивление реакционного партийно-бюрократического аппарата. Эту же задачу решают все народы, которые ее составляют. Нет ничего, что бы делить между самими народами. И после кровавой неразберихи, националистической игры вокруг национальных обид и боли общность истории, судьбы, общность беды и всего пути в конце концов неизбежно сплавят Россию. Она будет свободной родиной для каждого.

Мы выстоим — иначе быть не может. Народ не побежит ни в эмиграцию, ни за валютой. Куда идти, зачем? Его валюта — родная земля, трудовые руки, преданность своей истории и культуре.

Нас осмеивает мир, над нами издеваются все, кому, как говорится, не лень. Мы и впрямь смешны в наших парламентах, первых свободных газетах и книгах, отчаянных политических спорах. Что ж, мы берем уроки у истории. Каждый новый день для нас — практика совершенно не известного дотоле политического бытия.

Но никто не заглянул в душу огромного народа. Она изранена, опустошена, измучена, однако по-прежнему принадлежит своей земле, своей истории. Народы России прорвутся в будущее, обязательно прорвутся. Они уже несут на своих плечах это будущее.

Интервью для российского радио в конце ноября 1991 года

Полагаю ошибочным переносить польский опыт шоковой терапии на нашу жизнь. Ну посудите сами: у поляков был кредит, помощь на 20 миллиардов долларов. В пересчете на нашу жизнь, наш народ (ну, так, грубый, конечно, пересчет) это около 200 миллиардов долларов. С такой помощью отважиться на шоковую терапию можно. Во всяком случае, есть на что опереться.

В Польше было уже устоявшееся фермерское хозяйство. В подавляющем большинстве хозяйство в деревне являлось частным. И уже не один год, а давно. Были налаженные связи деревни с городом, и земля не пустовала: работала и продуктов производила очень и очень много. Достаточно, чтобы накормить все население Польши.

В Польше не было 6-летнего разгрома хозяйства страны, которое, как у нас, еще до реформы, до шоковой терапии, привело народ к обнищанию. Была исключительная решимость всего польского общества — т. е. как раз то, что у нас начисто отсутствует, — вести реформы до конца, выстоять нужду, перенести ее. Но только не возвращаться назад.

Мы пришли к старту обнищавшими, обобранными, измученными. Никто не в состоянии терпеть. Но это не говорит о том, что наш народ избалованный или какой-то, ну, особенный народ, очень такой… знаете… болезненно относящийся к любому повышению цен, ухудшению жизненного уровня. Более терпеливого народа, наверное, нет на земле. Но ведь довести его до такого состояния, что многие должны просто спокойно ждать наступления своей погибели… Иначе назвать этот опыт перехода к рынку, а его надо назвать именно опытом, потому что он вряд ли удастся… нельзя! Наступление смерти. Иначе назвать нельзя. Поневоле запросишь назад и КПСС, и Сталина, и Берию, не говоря уже о Ленине.

Реформы! Я сейчас говорил о погибели — готов пояснить это. Реформы ори отсутствии продуктов в стране — это даже не ошибка. Это самоубийство. Ведь реформы без продуктов в стране, без работающего сельского хозяйства — это истребление народа нуждой, очередями, к тому же еще и катастрофическим отсутствием лекарств: ложись и помирай. Лекарств, помощи — не жди. Рабская роспись жизни, не правда ли?

Ведь это еще не все, ведь это пустые слова. Ведь это каждому человеку, если он не располагает награбленными деньгами, надо выстоять очередь, огромную очередь, продукты почти всегда «на половине» ее кончаются. Это в холод, в голод. После этого человеку надо ехать на работу. Больной он или измученный — а никого не касается. И опять каждый день выстаивать эти очереди по часу, по полтора-два… Какой человек это выдержит?! Вы только вдумайтесь в такую жизнь: измученному, больному человеку кормить семью, выстаивать огромные очереди… А если это одинокий престарелый человек?..

Мы фактически всех людей, старше 45 лет, ставим на грань вымирания, гибели. Заранее отказываемся от 40–60 миллионов престарелых. и это не только пенсионеры. Это те, кто уже… в годах и кому трудно выдержать такой ход жизни. Это только для молодых людей — и то надо выдержать. Если чуть заболел, покачнулся или нет у тебя на кого опереться, — все может очень печально обернуться. Ни одной таблетки лекарств в стране! Зайдите в аптеки…

Это величайший парадокс, несообразность, вы только вдумайтесь: иметь богатейшие земли — и голодать! Мир не может это понять. Это не может вместить разум. Ну как это может быть? Понятно в Эфиопии: невиданные засухи (люди видят эти страшные катастрофы). Понятно в индии: опаздывают или совсем не приходят муссонные дожди, и гибнут рисовые плантации, урожай гибнет. Словом, земля не способна родить. А у нас? От горизонта до горизонта земли, которые накормят не только наш народ, а половину человечества, и еще останется. И мы голодаем. Получаем подачки из-за рубежа. Это ли не парадокс. Нет, простите. Это уже политика национального преступления, сознательного удушения народа нуждой. Покорение России нуждой, обессиливание ее народа, превращение его в нищего, просящего милостыню у всего мира. Русский теперь — синоним человека, который стоит с протянутой рукой.