9 1/2 недель - [17]

 Я пошел к себе, умылся, переоделся и пошел на кухню – приложить к глазу лед. Единственное, что меня утешало, – это то, что у Майка фингалов будет два.

 На кухне Тонкс читала местную газету.

 – Что с тобой? – ахнула она, вскакивая на ноги и роняя стул. Снейп меланхолично поставил стул на место, налил себе кофе и сел за стол.

 – Наш героический гриффиндорец пострадал из-за дамы, – хмыкнул он. – Оставь его, шрамы украшают мужчин.

 – Не из-за дамы, а из-за дуры, – обиженно буркнул я, левой рукой прижимая к глазу примочку со льдом, а правой пытаясь налить себе кофе.

 – А есть разница? – поинтересовался Снейп, потом сжалился надо мной и налил мне кофе сам.

 Тонкс возмущенно фыркнула и стукнула его газетой по голове.

 – Оставлю без обеда, – пригрозил Снейп.

 – А меня Джейми накормит! – гордо отозвалась Тонкс.

 – И будет у меня мыть котлы до окончания школы, – парировал Снейп.

 – Знаете что, – опасливо сказал я, – я, пожалуй, лучше пойду.

Глава 5. Неделя четвертая

Интерлюдия 15: Северус (23 июля, 10:45)

Наконец-то я в доме один.

 Еле-еле дождавшись среды, Поттер, как он сам выразился, «рванул» с приятелями в кино, да еще и Тонкс с собой прихватил. Несмотря на дождь – погода опять переменилась, и уже второй день льет как из ведра – они сообщили, что вернутся только к вечеру, так что у меня есть часов восемь-девять, чтобы насладиться тишиной и покоем.

 Кстати, я теперь знаю, почему Поттер все время шляется по школе по ночам: у него явным образом аллергия на замкнутые пространства. К концу четвертого дня сидения в четырех стенах он был почти настолько же невразумительно раздражителен, как обычно во время учебного года. Я с удивлением обнаружил, что с начала лета уже успел привыкнуть к тому, что мальчишка не хамит, не огрызается и не хлопает дверями. И даже в какой-то момент пожалел об этом домашнем аресте, но отменять свое решение было бы непедагогично, поэтому пришлось терпеть. Тонкс же просто старалась избегать нас обоих... днем.

 По вечерам же она теперь постоянно пытается вовлечь меня в разговор. Ума не приложу, зачем. Я совершенно уверен, что ей не интересно, почему я люблю Киплинга, а Байрона не люблю, отчего я терпеть не могу готическое безумие Бодлера (это к Люциусу), но с удовольствием погружаюсь в витиеватое многословие Готье, и чем же так притягательна «геенна из четырнадцати строк».* Однако это весьма огорчительно, потому что если раньше мне успешно удавалось делать вид, будто я в спальне один, то теперь это совершенно невозможно. Альбус, старый хрыч, по-видимому забыл, что мне, в отличие от некоторых, не сто пятьдесят. Или он еще больший садист, чем я думал.

 Впрочем, сегодня у меня есть возможность отдохнуть от жены, которая мне не жена, от сына, который мне не сын, и... а все Альбус, будь он неладен! Я же знаю, что он затеял это все только для того, чтобы примирить меня с Поттером. И, что еще хуже, ему это явно удалось. Хотя его методы следовало бы запретить как особо жестокие. «Чего и ждать, когда лекарство изготовлял такой аптекарь?»** Впрочем, что толку жаловаться на жизнь? Лучше наслаждаться тем, что есть – пока есть возможность. В данном случае, тишиной, шелестом дождя за окном и гением бессмертного де Вега...

... ***

Придумано великолепно.

А знаешь, старые рецепты

Считают кровь нетопырей

Испытанным и верным средством

Для выведения волос...

И ведь верно, между прочим, считают, хотя, разумеется, не в чистом виде... Что-то не дает мне сосредоточиться, и вдруг я понимаю, что внизу уже две минуты кряду звонят в дверь.

 Вздохнув, я спускаюсь и отпираю дверь: на крыльце под зонтом стоит встрепанная и расстроенная соседка с дочкой.

 – Доброе утро, Себастьян, а Элис дома? Мне ужасно неудобно...

 – Доброе утро, Джейн. Нет, я один. Прошу вас, заходите.

 Она проходит в прихожую, волоча за собой девочку, которая крепко прижимает к себе маленький рюкзачок.

 – Понимаете, тут такое дело... Мне телеграмму прислали, с мамой что-то стряслось, мне срочно нужно в М, – она называет соседний городишко, – а Ник на работе, а Пит опять куда-то запропастился, а я должна ехать...

 Я решительно прерываю этот поток:

 – Я все понял, Джейн. Хорошо, я посижу с Люси. Когда вы вернетесь? Сегодня? Завтра?

 Она чуть улыбается, но тут же вновь озабоченно хмурится.

 – Не знаю. Ник будет дома вечером, я оставила записку, а Пита где-то носит...

 – Там же, где и мою дражайшую половину вместе с отпрыском, – усмехаюсь я. – В кино. Ничего, я справлюсь.

 – Ой, я вам так благодарна, вы не представляете... Люси, – она дергает дочку за руку, – слушайся дядю Себастьяна, ты меня поняла? И не смей устраивать эти свои штучки, – девочка послушно кивает, но я вижу, что у нее в глазах прыгают чертики. Ну, это мы уже видели: в конце концов, я знаю Драко Малфоя семнадцать лет – и не такое переживали. Между тем Джейн продолжает, теперь обращаясь ко мне: – Я тут сунула ей альбом с карандашами, и еще книжку, она любит, когда ей читают вслух, и кассету с ее любимыми мультиками, а ест она все, только сладкого ей много не давайте, а то цвести начнет, да что я вам говорю, у вас у самого сын...