891 день в пехоте - [12]

Мосейчук Николай Иосифович, командир взвода 94-го отдельного батальона ПТР.

Из нашей роты тогда уцелело 9 человек – солдат и офицеров, а до начала наступления, до 16 декабря, было 120. Несколько человек оставались при старшине, в тылах – ездовые, повара и т. п.

Мы решили возвратиться в хутор, который был расположен в 1–2 км от места боя. Но в пути нас остановили офицеры из штаба дивизии и приказали лейтенанту Ф.М. Кошукоеву направить нас, рядовых и сержантов, в их распоряжение для сбора тел погибших. Таков был приказ командира дивизии.

Курышев Карп Сидорович, командир отделения разведки 94-го отдельного батальона ПТР.

Этим страшным, но необходимым делом мы занимались целый день. Собирали по степи трупы, свозили их в одно место, доставали из одежды документы, передавали их специально назначенным офицерам.

Работая, мы анализировали причины случившегося, пытались найти виновников. Всем было понятно, что командованием была допущена ошибка, приведшая к таким последствиям: колонна двигалась без разведки, без охранения, предполагая, что впереди нас преследуют противника наши танковые части, что линия фронта уже далеко впереди. Поэтому и ружья были на повозках. И хотя несколько танков было подбито, этот бой мы проиграли. Позже от командира роты Б.Н. Казимирова я узнал, что наша рота двигалась с боевым охранением. Когда старший группы охранения К.С. Курышев услышал шум моторов, он доложил Б.Н. Казимирову, тот приказал срочно доложить командиру полка, которому была придана рота ПТР. Но оказалось, что командир полка был пьян и не отреагировал на доклад. Здесь же, после ухода танков, он был расстрелян командиром дивизии.

Это был жестокий урок для всех. Для многих из нашей роты это была первая встреча с танками противника. Бой кончился явно не в нашу пользу, но мы не пали духом, мы понимали, что допущены ошибки, что их в дальнейшем надо избегать. После этого случая противотанковые ружья носили на себе, независимо от того, сколько бы ни шли – три, пять или десять дней, а и такие переходы бывали. Так было весной 1943 г., когда мы совершили марш из района Луганска на северо-запад, в район города Кременная.

В конце декабря и начале января 1943 г. мы некоторое время стояли в обороне у хуторов Колышкино – Шарпаевка. Линия обороны проходила по окраинам этих хуторов. Зима была в разгаре, морозы стояли сильные. В окопах, которые мы с большим трудом отрыли в мерзлой земле, дежурили по одному. Один номер расчета отдыхал вместе с другими солдатами роты в холодном сарае на соломе, другой дежурил в окопе.

Рядом с нами были окопы пехотинцев, среди них было много узбеков. Они тогда научили нас есть конину. Кругом было много битых лошадей – в те дни их гибло не меньше, чем людей. Туши были замерзшими. Как-то мы заметили, что солдаты разрубили тушу лошади, сняли шкуру и варят мясо. Мы попробовали – вкусно! И все начали варить конину. Пока напарник дежурит в окопе – варишь два котелка мяса: один себе, другой ему. За день съешь два котелка – и вроде мороз не так жесток, и настроение повышается.

У молодого читателя может сложиться впечатление, что нас, солдат, на передовой не кормили. Это не так, нас кормили, о нас заботились, на нас работал хозяйственный взвод батальона, старшина роты со своими подчиненными.

Но за период наступления с 16 декабря 1942 г. 3-я гвардейская армия прошла с боями около трехсот километров, тылы изрядно отстали. Шли мы по земле, по которой отступали разбитые немецкие, итальянские и румынские дивизии, солдаты которых все подчищали на своем пути. Урожай 1942 г. в этой местности собран полностью не был, так как именно здесь, на этих землях, в июле – августе 1942 г. были самые ожесточенные бои. Враг рвался к Сталинграду.

Поэтому тогда, зимой 1943 г., население ничем не могло помочь нам. Мы сами были вынуждены из наших скромных пайков кормить женщин и детей из освобожденных сел, которые часто ютились в погребах, разрушенных хатах, холодных сараях. И наши солдаты не скупясь отдавали им последние куски хлеба и сахара.

14 января 1943 г. мы прорвали оборону врага в районе Шарпаевка, Мартыновка, Жигаловка и двинулись на Астахово, Глубокий, Каменск – города Ростовской области.

В Глубоком нам была предоставлена возможность отдохнуть пару дней в теплом доме. Запомнилась мне баня, которую организовал старшина впервые после начала наступления 16 декабря 1942 г. Но отдых был кратким. Вскоре мы опять в наступлении, перед нами стояла задача по овладению Каменском.

Так получилось, что для взятия Каменска нужно было форсировать замерзшую реку. С опаской мы вступили на лед – он трещал под тяжестью людей. Но раздумывать было некогда – что было сил мы бросились по льду на противоположный берег и взобрались на него. Но кое-кто не успел, ожила артиллерия противника, и там, где падали снаряды и мины, лед раскалывался, люди уходили под воду.

Но Каменск был взят – раньше нас туда поспели танкисты танковых бригад, ударной силы наступающих армий. На фронте говорили: танкистам первые снаряды и первые трофеи. А наш батальон был тогда придан 333-й стрелковой дивизии.