80000 километров под водой - [132]

Я подошел к капитану.

— Любопытная коллекция спрутов, — сказал я с деланною небрежностью.

— Вы правы, господин натуралист, и мы сразимся с ними не на жизнь, а на смерть!

Я недоуменно посмотрел на капитана. Мне показалось, что я не расслышал.

— Не па жизнь, а на смерть? — повторил я.

— Да, профессор. Винт остановился. Я думаю, что роговые челюсти одного из этих спрутов застряли в его лопастях. Это мешает нам двигаться.

— И что же вы собираетесь делать?

— Подняться на поверхность и уничтожить всех этих гадов.

— Трудное предприятие.

— Я думаю, электрические пули бессильны против этих мягких масс: они не встречают в них сопротивления и потому не могут взорваться. Придется напасть на них с топорами.

— И с гарпуном, капитан, если вы не откажетесь от моей помощи, — сказал канадец.

— Я принимаю ее, мистер Ленд.

— Мы пойдем с вами, — сказал я капитану.

У трапа стояли десять матросов, вооруженных топорами. Я и Консель тоже взяли по топору. Нед Ленд захватил гарпун.

«Наутилус» поднялся на поверхность океана. Один из моряков, стоя на последней ступеньке трапа, отвинчивал болты у крышки люка. Как только он снял гайки, створки стремительно распахнулись, очевидно отворенные присоском щупальца спрута. Тотчас же одна из его длинных ног скользнула, как змея, в отверстие.

Ударом топора капитан Немо отсек это страшное щупальце, которое, скользя и извиваясь, скатилось по ступенькам.

Пока мы, толкая друг друга, спешили скорее выбраться на палубу, два больших щупальца с молниеносной быстротой обвились вокруг моряка, стоявшего впереди капитана Немо, и сжали его с непреодолимой силой. Капитан Немо вскрикнул и бросился вперед. Мы ринулись за ним. Какое ужасное зрелище! Несчастный, схваченный присосавшимися к нему щупальцами, взлетел на воздух и повис там, хрипя и задыхаясь. Он кричал:

— Помогите! Помогите!

Эти слова, произнесенные по-французски, повергли меня в глубокое изумление. Итак, здесь, на борту, был мой соотечественник, быть может, их было даже несколько? Этот душераздирающий крик я буду помнить всю жизнь!

Несчастный погибал.

Кто мог вырвать его из могучих объятий? Капитан Немо поспешил к спруту и отсек ударом топора еще одну его ногу.

Его помощник бешено боролся с другими чудовищами, вползавшими на борт «Наутилуса». Весь экипаж сражался топорами. Канадец, Консель и я погружали наше оружие в мясистую массу. В воздухе распространился сильный запах мускуса.

Одно мгновение мне казалось, что несчастный, схваченный спрутом, будет вырван из его страшных присосков. Семь ног из восьми были обрублены, и только одна, вертя свою жертву, как перышко, извивалась в воздухе. Но в тот момент, когда капитан Немо и его помощник бросились на нее, животное выпустило столб черноватой жидкости из мешка, находившегося у него в желудке. Мы были ослеплены. Когда эта завеса рассеялась, спрут уже исчез вместе с моим соотечественником!

Какое бешенство овладело нами! Мы озверели от ярости. Десять или двенадцать спрутов взобрались на палубу «Наутилуса». Мы буквально катались среди мешанины из змееобразных обрубков, которые извивались на палубе в потоках крови и черной жидкости, Казалось, будто эти липкие щупальцы вырастали снова, как многочисленные головы гидры.

Гарпун Ленда при каждом ударе вонзался в сине-зеленые глаза осьминогов и прокалывал их. Но вдруг наш храбрый товарищ был схвачен щупальцами чудовища, от которого он не успел увернуться.

Как мое сердце не разорвалось тогда от испуга и ужаса? Страшный клюв спрута был уже разинут над Недом Лендом. Еще секунда — и несчастный будет рассечен надвое! Я поспешил к нему на помощь. Но капитан Немо опередил меня. Его топор вонзился в огромные челюсти чудовища, и чудом спасенный канадец, поднявшись на ноги, вонзил свой гарпун по самую рукоятку в тройное сердце спрута.

— Я был в долгу перед вами, — сказал капитан Немо канадцу.

Нед молча поклонился.

Эта битва продолжалась не более четверти часа. Побежденные искалеченные чудовища очистили место сражения и исчезли в волнах.

Капитан Немо, весь в крови, неподвижно стоял у вышки прожектора и смотрел в море, поглотившее одного из его товарищей. Крупные слезы текли из его глаз.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ ГОЛЬФСТРИМ

Это ужасное событие, о котором никто из нас никогда не забудет, произошло 20 апреля. Я описал его под свежим впечатлением только что пережитого сильнейшего волнения. Потом я пересмотрел свой рассказ и прочел его Конселю и канадцу. Они нашли, что он вполне точен, но недостаточно эффектен. Чтобы описать подобную картину, надо обладать даром самого знаменитого из наших поэтов — Виктора Гюго, автора «Тружеников моря».

Я сказал уже, что капитан Немо плакал, глядя на море. Он был безгранично опечален. За время нашего совместного плавания он терял уже второго товарища. И какая ужасная смерть! Его друг, раздавленный, задыхающийся, сломанный чудовищными щупальцами спрута, сокрушенный его железными челюстями, не будет даже покоиться рядом со своими товарищами в спокойных водах кораллового кладбища!

Я сам был потрясен до глубины души криком, внезапно-раздавшимся во время борьбы. Этот бедный француз забыл свой условный язык и заговорил в час гибели на языке своей родины!..