8-е Признание - [4]

Высушив волосы, я отправилась по застеленному ковром коридору к моей собственной гардеробной, до сих пор почти пустой. Надев чистые рабочие брюки, я натянула пуловер цвета морской волны, проверила оружие, застегнула на плече кобуру и накинула поверх синий блейзер — один из моих любимых.

Наклонившись, чтобы потрепать уши моей любимой колли, моей сладкой Марте, я крикнула Джо:

— Пока, дорогой!

И направилась на встречу с новой страстью Синди: мертвым бездомным с безумным именем.

Скиталец Иисус.

Глава 3

Синди стояла возле трупа и вносила в блокнот имена, описания и комментарии друзей Иисуса и прочих скорбящих.

— Он носил очень большой крест, — рассказывал ей мексиканец, работавший посудомойщиком в тайском ресторане. Мужчина щеголял в адидасовской футболке и джинсах, поверх которых был надет грязный фартук. На руках у него красовались татуировки с золотыми рыбками. — Крест был сделан из двух, как бы это сказать, гвоздей…

— Это было распятие, Томми, — поправила его седая женщина с язвами на ногах, стоявшая с краю толпы, облокотившись на торговую тележку; ее грязное красное пальто своими полами подметало улицу.

— Ну, извини-и-ите, босс. Да, я говорил о распятии.

— И не из гвоздей, а из болтов около семи с половиной сантиметров, связанных медной проволокой. И не забудь про крошечного младенца на кресте. Маленького розового младенца.

Старая женщина чуть расставила большой и указательный пальцы, чтобы показать Синди, каким крошечным был пупс.

— Зачем кому-то брать его распятие? — спросила полная женщина. — Но вот его с-сумка. У него была настоящая кожаная сумка! Леди, запишите это! Его убили из-за в-вещей.

— Мы даже не знали его настоящего имени, — сказала Бейб, крупная девушка из китайского массажного кабинета. — Он дал мне десять долларов, когда у меня не было денег на еду. И ничего за это не попросил.

— Скиталец ухаживал за мной, когда я заболел пневмонией, — начал седовласый мужчина, чьи костюмные брюки в белую полоску были затянуты на поясе веревкой. — Меня зовут Бункер. Чарлз Бункер, — сказал он Синди.

Он протянул ей руку, и Синди ее пожала.

— Я слышал выстрелы прошлой ночью, — продолжил Бункер. — Примерно после полуночи.

— Вы видели, кто в него стрелял?

— Очень хотел бы.

— У него были враги?

— Позволите мне пройти? — Чернокожий мужчина с дредами и золотой сережкой-гвоздиком в носу, одетый в белую водолазку и старый смокинг, протискивался сквозь толпу по направлению к Синди.

Мужчина медленно и четко произнес свое имя — Харри Бейнбридж, чтобы Синди могла его правильно записать. Потом Бейнбридж протянул свой длинный костлявый палец к верхней части тела Скитальца, показывая на вышитые на спинке окровавленного пальто буквы.

— Вы можете их прочесть? — спросил он.

Синди кивнула.

— Они расскажут вам обо всем, что вы хотите знать.

Синди записала их в свой блокнот: «Иисус спасает!»

Глава 4

К тому времени как мы с Конклином добрались до пересечения Четвертой улицы и Таунсенда, полицейские уже огородили территорию, заставив прибывающих пассажиров добираться до входа на станцию окружным путем, выставили свидетелей за ленту ограждения и блокировали проезд для любого постороннего транспорта.

Синди ждала нас у проезжей части.

Она махнула нам и, открыв для меня дверцу машины, начала рассказывать свою историю прежде, чем я успела коснуться ногами земли.

— Я уверена, что намечающаяся серия статей о бездомных Сан-Франциско вызовет широкий общественный резонанс, — сказала она. — И первой будет история о жизни и смерти этого человека.

Она показала на окоченевшее тело в кровавых лохмотьях.

— Над ним рыдало тридцать человек, Линдси. Не знаю, было бы так же много горюющих, окажись там мое тело.

— Заткнись, — проворчал Конклин, обходя машину спереди. — Ты ненормальная.

Он ласково потряс Синди за плечо, слегка взлохматив ее светлые кудряшки.

— Ладно, ладно, — улыбнулась она Конклину. Ее слегка неровные передние зубы вызывали ощущение ранимости, лишь подчеркивающее природное обаяние Синди. — Это была шутка. Но по поводу Скитальца Иисуса я совершенно серьезна. Ребята, держите меня в курсе дела, договорились?

— Еще бы, — ответила я, по-прежнему не понимая, почему Синди отнесла Скитальца к знаменитостям, а его смерть — к значимым событиям. — Синди, среди бездомных каждый день кто-то умирает…

— И всем до лампочки. Черт, люди хотят, чтобы они умирали. Именно это я и говорю!

Я оставила Синди и Конклина за ограждением, а сама отправилась показать свой значок К. Дж. Грилиш, дежурной группы, осматривавшей место преступления. Это была молодая худощавая и темноволосая женщина, едва не кусавшая губы от досады.

— Я на ногах последние двадцать семь часов, — сказала она мне, — а бессмысленный пересмотр этой кучи мусора с места преступления займет еще столько же. Объясни еще раз, зачем мы здесь?

Как только на станцию с грохотом приезжал очередной поезд, поднимались облака пыли, с деревьев падали листья, а газеты летали туда-сюда, еще больше «загрязняя» место преступления.

Раздался громкий гудок — это машина судмедэкспертов расчищала себе путь среди полицейских. Дверца открылась, и наружу выбралась доктор Клэр Уошберн. Она положила руки на свои широкие бедра и лучезарно улыбнулась мне, а я улыбнулась в ответ, подошла к ней и обняла. Клэр являлась не только начальником службы судебной экспертизы, но еще и моим ближайшим другом. Мы сблизились лет пятнадцать назад, когда она еще была пухленькой чернокожей помощницей медицинского эксперта, а я — высокой блондинкой с грудью четвертого размера, пытающейся выжить в свой первый суровый год обучения без отрыва от работы в отделе по расследованию убийств.