8 декабря 1980 года: День, когда погиб Джон Леннон - [32]

Может, Леннон и был настроен против властей, но с полицией Нью-Йорка он дружил. Об этом знали все сотрудники Двадцатого административного округа. Годом ранее Джон с Йоко послали в Благотворительную ассоциацию патрульных (БАП) чек на тысячу долларов. Деньги предназначались не для юридической поддержки тех, кто стрелял в невооруженных подозреваемых, а для спасения офицеров от бандитских пуль. На эту сумму приобрели десять бронежилетов. Чета также написала записку: «Прилагаемый чек выражает нашу заботу о жизнях наших сотрудников полиции Нью-Йорка».

Как представитель БАП Каллен видел записку своими глазами. Для него ключевым словом было «наших». Леннон ни за что не стал бы заискивать перед властями. Но он уважал работу тех людей, кто защищает его покой.

В июне 1968 года Джон с Йоко собирались провести в США очередную «постельную забастовку». Но ему отказали в визе под предлогом того, что в Англии он был осужден за хранение марихуаны. Не испугавшись, чета полетела в Монреаль, где провела акцию в 1724-м номере отеля «Королева Елизавета». Именно там они представили первый официальный сингл группы «Plastic Ono Band». Этот проект разительно отличался от «Two Virgins». Джон и Йоко играли с подлинными музыкантами, среди которых надо отметить Эрика Клэптона на лид-гитаре, а на басу — Клауса Вормана, художника-абстракциониста, друга «Битлз» еще со времен Гамбурга. Песня «Give Peace a Chance» превратилась в настоящий гимн — ее пела собравшаяся у мемориала Джорджа Вашингтона полумиллионная толпа протестующих против войны во Вьетнаме.

«Все говорят о мешкизме[7], - пел Джон, высмеивая массовые увлечения, смещающие акцент с их основной задачи, дела мира. — Трахизм, хренизм, психизм, злобизм, чего-то-там-изм, один сплошной изм, / Мы просим только об одном: давайте жить дружно».[8]

Крайне трогательная песня, на собратьев по «Битлз» она произвела гнетущее впечатление. Как бы они ни старались, Джон снова всех затмевал.

Дело в том, что Джон устал от «Битлз»: в его сознании группа была неразрывно связана с тем периодом трудовой гонки, когда приходилось выдавать по два альбома в год и по синглу в квартал. Работая с Йоко, он отдыхал душой и телом.

Леннон заявил, что «When I'm Sixty-Four» вышла банальной, крайне слащавой песенкой, какую он и слушать бы не стал, не то, что писать самому. Это был укол в адрес Маккартни, чей жизнерадостный взгляд на мир Джон считал поверхностным. Естественно, проведя с Полом столько времени, Джон не мог не увидеть его глубину. Просто Маккартни подмял под себя власть в группе, тем самым оттолкнув от себя товарищей. Ринго с Джорджем, возмущенные тем, что Пол тратит время исключительно на собственные старые песни, бросали все и уходили со студии, даже во время съемок документального фильма «Let It Be». Чтобы не связываться с Маккартни, Харрисон позвал записывать «While My Guitar Gently Weeps» Эрика Клэптона.

С точки зрения Пола, у него не было выбора, кроме как взять на себя руководство группой. Кто-то же должен командовать этим детским садом. Джордж принимал каждое предложение Маккартни в штыки. Джон вел себя с ним как с тетей Мими — при любой возможности провоцировал его, бросал ему вызов. Находящаяся в студии Йоко становилась яблоком раздора. В отличие от прочих жен и подружек она не хотела тупо смотреть, как парни работают, она активно вмешивалась в процесс. С суровым лицом восседая на усилке Джона, она заговорщицки нашептывала мужу, что его коллеги пишут неправильную музыку.

В какой-то момент Джордж не выдержал и высказал Леннону все, что думает по поводу атмосферы в студии:

— Что за дела? Вы постоянно вместе. Меня это слегка бесит.

Всем было трудно. Джон по-прежнему любил старых друзей, но выступления Пола и Джорджа против японской художницы приводили его в ярость.

— Я за Йоко, — настаивал он.

Съемки «Let It Be» обострили конфликт. Джон подозревал, что Маккартни подговорил режиссера и оператора все лавры отдать ему. Маккартни, в свою очередь, полагал, что Джон стремится исполнять только свои песни. Те, кто наблюдал за «Битлз» вблизи, не могли не заметить, что великая четверка перестала существовать как группа. Каждый из них шел своей дорогой, а других воспринимал как помощников, сессионных музыкантов.

Долгие годы после убийства Леннона Марк Чепмен будет думать, как бы все повернулось, если бы Джон погиб до встречи с ним? Выбрал бы он себе новую жертву?

— Не могу ответить на этот вопрос, — сказал он Ларри Кингу. — Леннон играл в моей жизни огромную роль. Я был бы просто уничтожен. Что бы я тогда предпринял, сам не знаю.

Очевидно одно: психоз не ослабил у Чепмена влечения к женщинам. В Гонолулу его ждала Глория, верная, надежная жена, но его одолевали животные инстинкты. Вечером перед убийством он в одиночестве сидел в номере «Шератона» и размышлял над тем, что это последние его сутки на свободе. Припомнив сцену из книги, где Холден Колфилд в Нью-Йорке заказывает проститутку к себе в отель, Чепмен позвонил в службу эскорта. Забавно, но факт: приехавшая женщина была одета в зеленое платье, точь-в-точь как ее литературная коллега, навестившая Холдена. Она готова была выполнить любое пожелание Чепмена, но тот слишком перенервничал и никак не мог определиться. Он всячески лапал ее, но до секса дело так и не дошло.