78 - [159]

Она, кстати, потом спрашивала, почему няня ушла в лес, почему босой и что с ней стало, но ей ответили, что такие вопросы не соответствуют королевской чести. Но она еще долго потом плакала по ночам, когда слышала, как воют волки в лесу.

Это была странная наука.

С одним единственным заданием — молчать и улыбаться, что бы не происходило вокруг.

Ей показывали пытки. Много и разных.

Она слушала хруст костей, крики мучеников, плачь детей.

Если она вздрагивала или отварачивала лицо, а еще хуже того, плакала и просила пощадить невинных, ее лишали обеда и запирали в башню на три дня.

Пока она не научилась молчать.

Но это был только первый этап обучения.

Кода она научилась молчать, ее выдали замуж за короля и она стала королевой.

После рожденья первенца — наследника трона, когда ему исполнился три дня, учение продолжилось.

К ней приводили самых несчастных и уродливых людей королевства и она должна была слушать их слезы, мольбы, несчастья.

Она молчала, но если в ее взгляде сквозило состраданье, ее не подпускали к ребенку.

Пока она не научилась улыбаться.

Когда королю доложили о том, что королева наконец стала настоящей королевой, по всей науке, он молчал и улыбался.

По традиции, все покинули замок, оставив короля и королеву одних.

Через семь дней, когда все вернулись, король и королева сидели на троне и молча улыбались.

Король сам отбирал шута.

По всем правилам — посещал смертные казни, слушал последнее слово приговоренного, но никто не подходил. Наконец кандидат нашелся.

Он был очень красив — широк в плечах, высок, с привычкой небрежно откидывать непослушную прядь со лба.

Никто не знал какое преступление он совершил, да это было и неважно.

Он сумел своим последним словом рассмешить не только толпу, но даже палача, который от смеха выронил топор и пришиб себе ногу.

Король поднялся со своего места и кинул парню монетку — тот весьма ловко поймал ее, повертел в руках и кинул обратно королю, который даже не повел бровью — молчал и улыбался.

Парня раздели — он стоял совершенно голый и смеясь смотрел, как казнят его одежду.

Это было рожденье нового шута.

А уже через месяц королю доложили, что королева тайно пошла на первое свиданье с шутом.

Она лежала на небольшом возвышении, молчала и улыбалась. Она умирала.

Люди толпились перед дверью в залу, всем хотелось посмотреть на настоящую королеву, но все равно пускали только по десять человек.

Она умирала семь дней.

"Она умирает, как и положено умирать королевам — от яда."

* * *

В народе потом долго говорили об этом.

Говорили, что это была очень молодая королева, но очень способная — она быстро выучилась науке умирать.

Ведь бывали и такие королевы, которые до старости так и не научились этому, поэтому умерли как простые собаки — от старости. Какой позор.

Одни говорили, что король очень любил королеву, а другие, что наоборот, совсем не любил — сходились только в одном — он самый настоящий король.

Рассказывали, что в те семь дней, что король и королева провели одни, они ходили босиком по замку, королева была простоволоса и сама готовила королю суп. Что они много смеялись, страстно любили друг друга, а по вечерам сидели у костра и плакали.

Но были и такие, кто говорил, что они так и просидели все семь дней на троне — молча и улыбаясь.

Единственное о чем никто никогда не говорил — это любила ли королева короля или шута. И куда потом делся этот веселый парень. И почему в ночь, когда умерла королева из королевской башни, где была королевская спальня, раздавался нечеловеческий то ли крик, то ли плач, и кто это кричал.

10 Мечей Руины

Десятка Мечей предвещает крушение; самая большая опасность в том, что крушение это может оказаться внутренним.

Даже в самом благоприятном окружении эта карта сулит огромное перенапряжение, состояние, которое прекрасно описывается термином "доконали".

В самом неблагоприятном Десятка Мечей грозит безумием.

Если человек, которому гадают, пришел просить совета, Десятка Мечей внятно говорит: не ходи по этому пути.

Единственное несомненное достоинство этой карты — она обещает, что весь этот ужас очень скоро закончится. Просто потому что не может продолжаться вечно.

Юкка Малека Февраль

Это февраль его доконал, чертов февраль.

Унес его голову, скормил голубям его сердце, оставил в снегу одного.

Пурга несла его до дома четыре квартала и швырнула об стену возле самого крыльца. Сил осталось только неуклюже скрежетать ключом, а выскрежетав три щелчка, скрыться в квартире, чтобы больше её не покидать.

Телефонные провода он, кажется, вырвал из стены сам, но из его рассуждений следовало, что лживые собеседники сами приходили расправляться с проводами: секретарь утром понедельника, директор вечером среды и друзья каждый вечер резали, топтали, перетирали провод в десятках мест. А потом вроде бы соседка спустилась со своих верхних этажей, разгрызла дверной звонок и унесла с собой белую кнопку. Хотя, возможно, тоже показалось?

Вслед за бумажными деньгами сгнили ржой и рассеялись железные. Было нечем отвлечься, нечем забыться, он хотел надышаться газу, но газ тоже был отключен — видимо, чтобы он не смог увести за собою весь подъезд. Глупо, глупо, неглубоко и недолго топился в облезающей ванне. Но терялся, начиная пускать пузыри, мылился и вылезал розовым и чистым обратно в февраль.