7000 километров по Турции - [54]

Меморандум военного командования родился не сразу. Ему предшествовала цепь событий в армии. В феврале — марте жители Анкары могли наблюдать оживление, царившее у здания Генерального штаба турецкой армии. Нам не раз приходилось проходить мимо этого здания, находящегося в той части города, где располагается большинство министерств и которая так и называется «Баканлыклар» («Министерства»), У Генштаба постоянно скапливалось много машин, непрерывным потоком входили и выходили люди. Однако, видимо, мало кто знал, какие продолжительные и напряженные совещания не военного, а политического характера проходили в те дни в Генштабе.

Газеты тогда почти не писали об этом. На их страницы просачивались лишь отдельные скудные сообщения. После 12 марта газеты помещали уже больше материалов о политической деятельности в армии. Из этих материалов, а также из бесед можно приблизительно воссоздать картину того, как готовился и появился на свет меморандум 12 марта.

Еще в феврале наблюдалась вспышка политической активности среди офицерства. Активная деятельность левых организаций, студенческие выступления, безусловно, отражались на молодых офицерах. Последние были связаны духовно, а иногда и непосредственно с левой интеллигенцией и студентами. В казармах и военных служебных помещениях не раз находили прогрессивную литературу, в том числе коммунистическую. Ну, а этого командование боялось пуще смерти. В начале февраля в офицерском клубе в Анкаре был проведен даже цикл лекций против коммунизма.

В январе — феврале командующий военно-воздушными силами генерал Батур направил президенту две памятные записки, где выражалось беспокойство в связи с развитием политических событий в стране. Тогда было ясно, что в армии продолжают существовать два политических течения, те самые, которые существовали и в период подготовки военного переворота 1960 года, и после него — молодые радикальные офицеры и консервативный генералитет. Динамичная часть армии — молодые офицеры — готовилась к решительным действиям. Командование же считало, что пока надо ждать, что предпримет правительство. Именно такая точка зрения была высказана в специальном послании тогдашнего начальника Генштаба генерала Тагмача по случаю курбан-байрама в феврале 1971 года.

Тем не менее напряжение в армии продолжало нарастать, и командование чувствовало это.

3 марта в помещении штаба военно-воздушных сил (видимо, потому что именно офицеры ВВС проявляли наибольшую политическую активность) была собрана большая группа офицеров, и начальник Генерального штаба настойчиво убеждал их не проявлять излишнего волнения и не выступать с какой-либо политической инициативой.

Однако активность радикальных офицеров росла, несмотря ни на какие призывы начальника Генерального штаба к спокойствию. Учитывая создавшуюся в стране обстановку острого кризиса, радикалы намеревались осуществить то, что не удалось сделать после военного переворота 1960 года, — взять власть в свои руки и, не надеясь на политические партии и парламент, самим приступить к осуществлению реформ. По сведениям, которые стали известны только после опубликования меморандума, радикальные офицеры провели большую подготовку к военному перевороту.

Однако планы молодых офицеров не остались тайной для командования. Последнее приняло меры к тому, чтобы не допустить выступления офицеров 9 марта. С этой целью, в частности, командование решило провести внеочередное заседание Высшего военного совета. Этим заседанием командование хотело убедить радикалов отложить вооруженное выступление, а сначала совместно с ним, командованием, обсудить создавшееся положение. В сложной обстановке командование не могло пойти на открытый конфликт с радикалами внутри армии, оно маневрировало, с тем чтобы перехватить инициативу.

10 марта открылось заседание Высшего военного совета. Никогда еще оно не было таким представительным, как в этот раз. Кроме руководства Генерального штаба и командующих родами войск на нем присутствовали командиры многих частей и соединений из разных районов страны. Премьер-министр, вопреки установившейся практике, не был приглашен на заседание. С большой речью выступил начальник Генерального штаба М. Тагмач. Как и на совещании 3 марта, он вновь заявил, что армия не должна выступать против конституции, что она должна быть преданна своим командирам и верить, что не может быть решения вопроса вне существующей парламентской системы.

Участники заседания пришли к общему мнению, что правительство не в состоянии руководить страной и должно уйти в отставку. Этим, как считало командование, и следует ограничиться, не поднимая руку на парламент. Представители же радикалов, приглашенные на заседание, отстаивали свою точку зрения, говоря, что армия должна взять власть в свои руки. Какого-либо общего решения достигнуто не было.

На следующий день, 11 марта, заседание продолжало свою работу, но уже в другом составе. На этот раз собрались лишь представители командования. Они достигли своей цели. Попытка радикальных офицеров организовать вооруженное выступление была нейтрализована. Вместо этого радикалов пригласили на заседание Высшего военного совета и дали им возможность высказаться. Тем самым командование армии взяло инициативу в свои руки. Нужная генералам формула — «если армия выступит, то она должна выступить как единое целое» — была соблюдена. Она означала, что любая политическая акция армии должна осуществляться с ведома командования и под его руководством. Собравшись 11 марта в узком составе, генералы, уже не боясь каких-либо неожиданностей со стороны радикально настроенных офицеров, обсудили создавшееся положение и пришли к выводу, что необходимо в форме меморандума потребовать отставки правительства С. Демиреля.