70 дней борьбы за жизнь - [21]

В шесть часов вечера пошли дальше. За два с половиной часа прошли километров пять. Остановились на небольшой, старой льдине, на которой нашли первый раз в этом году пресную воду. Только что успели поставить палатку, — как прибежавший Конрад сообщил, что за ропаками лежит большой морж. Морж лежал у самой полыньи, но, как мы осторожно ни подкрадывались, он ушел в воду до выстрела.

Вторник, 17 июня. Замечательный день. На меня сегодня, как «на бедного Макара», свалилась такая «шишка», от которой долго, кажется, не приду в себя. Вчера с вечера два человека — фамилий их называть не буду — вызвались отправиться утром на поиски дороги и попросили позволения взять с собой сухарей. Это у нас было принято делать из предосторожности. Утром я проснулся в половине четвертого и разбудил разведчиков, после чего опять уснул. Проснувшись к завтраку, я узнал, что разведчиков еще нет. В 12 часов дня я уже начал беспокоиться, и мы решили пойти по их следам на поиски. Когда мы стали собираться, то обнаружили очень неприятный сюрприз: оказалось, что разведчики взяли с собой пару лучших сапог Луняева, почти все теплые вещи, принадлежавшие Максимову, мешок сухарей весом в 10 килограммов, двухстволку и все дробовые патроны. Я бросился к своему каяку и увидел, что взяты еще дюжина коробок спичек, бинокль, единственный имевшийся у нас (очень полезный, так как при нем был маленький компасик), и запаянная жестяная банка с почтой и документами. На забыли «разведчики» прихватить и единственные наши часы, принадлежавшие Смиренникову. Взяли они и мои хорошие лыжи, оставив взамен ломаные.

Не могу описать нашего негодования при этом открытии. Все порывались сейчас же бежать на лыжах в погоню за ворами, и, если бы их удалось настигнуть, то безусловно они были бы убиты. Но я остановил пылких товарищей по несчастью, потому что погоня была бы бесполезна. За восемь часов беглецы, вероятно, ушли далеко, догнать их невозможно, не говоря уже о том, что тогда мы потеряли бы и оставшееся имущество, так как лед все время переставляется, и дороги обратно к каякам между торосами нам не найти. Теперь волей-неволей приходилось бросить палатку и нарту с каяком. Без палатки обойтись не трудно, но с двумя каяками на восемь человек будет уже труднее. Самое большее в каяках могли поместиться семь человек и то — если связать оба каяка вместе и не брать на них нарт. Бросили мы каяк, написав на нем предварительно «Св. Анна», бросили нарту, палатку, еще кое-что и отправились в путь. Когда мы отошли километра три, у нас одновременно сломались две нарты, причем у одной поломка оказалась очень серьезной. Пришлось четверым вернуться обратно за брошенной нартой. Напившись чаю, заварку которого мы нашли, перебирая патроны, мы починили сломавшуюся нарту и в десять часов отправились дальше. Полнейший штиль и туман».

Шли до трех часов утра и прошли еще километров пять. Дорога сносна; начинали попадаться полянки, на которых снег почти стаял. Преимущественно — это молодой лед. Закинув магазинку за спину, Альбанов уходил далеко вперед и в поисках дороги забирался на высокие торосы. Когда путь был обеспечен километра на два — на три, он возвращался к каякам и помогал на переправах. Вместо выброшенной палатки, для ночлега пришлось пользоваться парусами от каяков, делая из них с помощью лыж и весел нечто вроде навеса, а каяки ставили в виде закрытия от ветра. Утром 18 июня все проснулись поздно, около девяти часов. Погода была хорошая, и солнце ярко светило. Остров-ледник был хорошо виден на юго-юго-востоке. Вид его, неестественный, серебристо-матовый и голубоватый, по-прежнему смущает всех. Правее виднелась какая-то светло-коричневая полоска — или низкий мысочек — отмель или отдельный низменный островок.

Дорога сносна. В этот день удалось убить еще одного тюленя, за обедом ели два блюда: суп и котлеты. Пошли дальше около часа дня и шли до шести часов, пройдя километров пять. Вследствие густого тумана и дождя пришлось остановиться. Делать кровлю с тремя защищающими от ветра стенами теперь наловчились очень скоро; отсутствие палатки было неощутительно. С палаткой даже больше возни, да и тяжела она. К тому же погода стояла достаточно теплая. На снег теперь приходилось класть ряды лыж, на которые постилались куски брезента, служившего раньше «полками», защищающими каяки. Получалось очень недурное помещение с «массой воздуха и света», по выражению Альбанова. Когда в полдень он брал высоту солнца, то в предметную трубу секстана, заменяющую теперь бинокль, видел что-то очень похожее на две человеческие фигуры километрах в восьми. «Я не особенно стараюсь догнать беглецов. Если бы мы их догнали, то было бы два выбора: или покончить с ними судом «Линча», или простить преступников. Я склонен думать, что мои спутники настояли бы на первом. Простив же их, мы брали бы на себя большую обузу, так как нарта и некоторое нужное имущество уже брошено. Непонятно и бессмысленно мне кажется это бегство. Ведь я никого силой не держал, и желающие могли уйти не воровски, а поделив честно остатки нашего снаряжения. Но беглецы предпочли обокрасть нас, унести с собой наши частные вещи и нелепейшим образом забрать все документы и почту. Взяв с собой двухстволку и все дробовые патроны, они пульных патронов взяли только десять штук. Едва ли это достаточно, принимая во внимание возможность частых встреч с медведями. Но любопытно, куда они пойдут? Ни тот, ни другой не знают, где мы находимся, где мыс Флора и где Шпицберген».