7 способов соврать - [85]

– Ты могла бы поговорить со мной. Да, мы поругались, но ты все равно могла бы…

– Нет, не могла! – кричу я. Она закрывает рот, а я тараторю: – Я так устала, Джуни. Неужели не понимаешь? На прошлой неделе я сорвалась на вас, потому что мне до тошноты обидно, что вы обе намного лучше меня. Оливия купается в мужском внимании; ты – само совершенство!

Мои слова спиралью уходят в небо. Весомые, безвозвратные.

Я задыхаюсь. На холоде передо мной клубится белый пар.

Сейчас она скажет, что между нами все кончено, – я точно знаю. За это, за то, что не позвонила ей, когда она попала в больницу, – она вычеркнет меня из списка подруг, и я останусь одна, но ведь так мне и надо, да? Разве я этого не заслужила?

– Я думала, ты лучше меня знаешь, – тихо проронила Джунипер.

Я пытаюсь сглотнуть слюну. Язык сухой и шершавый.

– Поэтому я и не позвонила в воскресенье. Когда узнала, что ты в больнице. Я… боже, это ужасно. Но в душе я обрадовалась: наконец-то. Наконец-то она споткнулась, и теперь мы все остальные в сравнении с ней не чувствуем себя посредственностями. Я не чувствую себя посредственностью.

Она щурится, а в ее взгляде – что? Сочувствие? Я не в силах долго выдерживать этого.

– И дело не только в том, что ты умна, что все тебя любят, что ты потрясающе делаешь все, за что бы ни взялась. То есть, конечно, этого само по себе достаточно, но самое обидное – это твои манеры, поведение. – Я вновь смотрю на свои кроссовки. – Во время ночных девичников, когда мы собираемся втроем… даже в узком кругу, ты никогда не поступаешь предосудительно. Никогда не выказываешь слабости, никогда не злишься… Как тебе это удается? Понимаешь, ты как некое неземное существо. Мы дружим много лет, а я до сих пор не могу избавиться от чувства, что это несправедливо, что не должен человек быть таким…

– Клэр, – перебивает меня Джунипер, – это была я.

– Что «ты»?

– С мистером Гарсией. Он был со мной.

В груди что-то прорывается. Я ошалело смотрю на нее. Серые глаза Джуни спокойны и серьезны.

Узлы в сознании развязываются, высвобождая миллион воспоминаний.

Как ни странно, первое, что приходит на ум, – это копна кудряшек у меня на голове, когда я училась в четвертом классе. Помнится, мне хотелось, чтобы у меня были длинные струящиеся белокурые волосы, как у Золушки, или Рапунцель, или Джунипер Киплинг, потому что уже тогда она была красавицей.

Я вспоминаю, как с ненавистью смотрела на свои глаза в зеркале: меня раздражали и их цвет, и разрез, и короткие ресницы. Я вспоминаю шестой класс: все девчонки, пользовавшиеся популярностью в школе, – тоненькие, как стебельки, а Джунипер – самая изящная и очаровательная из них всех. Мне так страстно, так яростно хотелось быть такой, как она, и, когда мы подружились, я лелеяла надежду, что мне удастся впитать в себя часть ее красоты, избавиться от своих несовершенств, от того, чем наградила меня природа.

Я вспоминаю май прошлого года, конец десятого класса. Джунипер шутила по поводу того, что мы с Лукасом скоро обручимся. А буквально на следующий день он бросил меня. И когда это случилось, мое горло удавкой затянула цепь банальностей, и потому я ни с кем не обсуждала свое горе: просто не могла. Да, у меня было разбито сердце, но миллионы людей миллионы раз переживали нечто подобное.

Я помню, как сначала задыхалась от избытка чувств, а потом впала в полнейшее бесчувствие, и когда сердце вновь заработало, на нем замигала красная лампочка – предупреждение, чтобы ко мне никто не пытался приближаться. Я помню, как смотрела на Джунипер и недоумевала, почему у нее такие прекрасные волосы и так красиво лежат. Много ли времени она тратит на уход за ними? Я гадала, откуда в Оливии столько очарования. Купила она его, что ли? Приобрела притягательность в обмен на целомудрие? Другого объяснения нет. Мало-помалу мой макияж из способа самовыражения превратился в боевую раскраску, и с каждым днем мои шутки превращались во все более отточенные стрелы сарказма.

И теперь, глядя в глаза Джунипер, я, кажется, могла бы сосчитать каждую крупицу зависти и ненависти, что раздирали меня последние полгода. Когда сравнивала свои оценки с успеваемостью Джунипер, свой рост и вес с параметрами Оливии, свои глаза, кожу и лицо с их чертами. Как на состязании. Словно нас положили на две разные чаши весов и я никак не могла сравняться с ними.

Все эти месяцы я упивалась своими надуманными обидами, а Джунипер скрывала огромную тайну, ей было не до соперничества со мной.

– О боже… – выдавливаю я сквозь слезы, обжигающие горло.

– Идеальных людей не бывает, Клэр. У каждого свои тараканы: то, что они хотят и имеют, или то, что хотят, но не имеют, или то, с чем приходится как-то жить. И ты это знаешь. – Джуни поправляет на плече рюкзак. – И я не исключение. Ты не представляешь, сколько раз с лета я жалела, что я не ты или не Оливия. Мне казалось, что тогда мне жилось бы гораздо проще.

Я готова сквозь землю провалиться. До чего же я была слепа.

Слезы градом брызнули из глаз.

– Я… я так виновата, – лепечу я, икая. – Прости. Прости…

Джунипер ласкового утешает меня. Говорит:

– Мне тебя не хватает. Мне не хватает