7 способов соврать - [83]

– Вы тоже мне нужны, – говорю я. – Оба.

Моя сестра встречается со мной взглядом, и в нем столько всего отражается: слишком личного, весомого, сокровенного. Я опускаю глаза на экран компьютера, а Оливия смотрит на настенные часы.

– Постой, – спохватывается она, – семь часов. Ты разве не должна быть на генеральной репетиции?

– Я больше не участвую в спектакле.

– Что?

– Да. В понедельник сорвалась, – я сглатываю ком. – Наорала на всех. И ушла с концами.

Мы опять надолго все умолкаем. Я украдкой поглядываю на Оливию. У нее от удивления вытянулось лицо. Очевидно, ей и в голову не могло прийти, что я способна зайти так далеко.

Проходит минута. Вероятно, сестра пытается придумать, что сказать, но слов не находит.

– Поднимайся, – командует вдруг отец.

– Что?

Он встает, выуживает из кармана ключи.

– Ты едешь на свою генеральную репетицию, – произносит он еще более твердо.

– Папа, я не могу вернуться туда. Ты, наверно, не понимаешь, что я…

– Ты права, – говорит он. – Я не понимаю, но хочу понять. Меня не было рядом, но теперь будет по-другому.

Я смотрю на него и вижу что-то знакомое в его глазах. Это воодушевление – то самое чувство, которое охватывало отца каждый раз, когда он говорил о решающих матчах по его любимым дурацким видам спорта: софтболу или арбузному боулингу. Его глаза всегда блестели, пока он ждал маминой реакции на шутку, а затем он торжествующе целовал ее в лоб. Далекие воспоминания моего детства. Я и не сознавала, что все это время скучала по той поре.

– Подъем, – вновь приказывает отец, направляясь к выходу. – Поехали.

Я смотрю на сестру. Мы встаем и следуем за отцом из дома.

Я трусцой подбегаю к грим-уборной, открываю дверь и наталкиваюсь на Эмили, как раз собравшуюся уходить. У нее за спиной весь актерский состав. И технический персонал тоже. Неужели я вторглась на собрание, где отдавались последние указания перед выступлением?

Однако актеры не в костюмах, а через несколько минут уже должна заиграть музыка, которая звучит перед началом представления. Атмосфера явно не подходящая: слишком спокойная. Не чувствуется возбуждения, накала страстей, обычно пронизывающих воздух перед прогоном.

Дверь за мной закрывается с тихим стуком.

– Кэт, – обращается ко мне Эмили, – ты что здесь делаешь?

Сглотнув, я перевожу взгляд с актеров на рабочих сцены. Все смотрят на меня с нескрываемым осуждением, но я не трушу.

– Простите, – выпаливаю я. – Простите, что не сдержалась тогда и ушла. Нельзя было…

– Это уже неважно, – перебивает меня Эмили. – Мистера Гарсии здесь нет.

У меня скручивает живот.

– Что? Что это значит? Он заболел?

– Нет, о-он был на занятиях и все такое, но… – Эмили жует прядь своих волос. – А сегодня вечером не пришел. Вчера сказал, что попытается найти тебе замену, но, наверно, решил, что это бесполезно.

– Но он не мог просто взять и не прийти, – возражаю я.

А потом в голову закрадывается ужасная мысль. Гарсия ни за что не пропустил бы генеральную репетицию, если только ему не запретили появляться здесь.

Мне вспомнились слухи о Лукасе и докторе Нормане, которые гуляли по школе в понедельник. А в тот день на репетиции Гарсия был слишком напряжен, даже, казалось, пребывал в отчаянии.

Неужели его кто-то сдал?

Внимание всех, кто находится в грим-уборной, приковано ко мне. Я выпрямляюсь и твердо говорю:

– А знаете что? Это неважно. Подумаешь, не пришел. Свои роли мы знаем.

Эмили поднимает руку:

– А… мы имеем право находиться здесь без преподавателя?

– А кто нам может помешать?

– Да, но… – лепечет Эмили, обводя взглядом своих партнеров. Мой сценический супруг с выражением сомнения переглядывается с ней.

– Нет, никаких «но».

Я смотрю на растерянные лица двадцати участников спектакля и чувствую, как пустота в груди уплотняется, затвердевает, спекаясь в сгусток решимости. Это чертово представление состоится, даже если мне одной придется исполнять все роли.

Я обращаюсь к ребятам, отвечающим за техническую подготовку спектакля:

– В воскресенье вы восемь часов готовили техническую часть. Андреа, ты убила массу времени на декорации. Кристал, ты с нуля делала звуковое оформление. А ты, Лара, с начала года присутствовала на всех обсуждениях художественно-постановочной части. – Я перевожу взгляд на актеров. – А вы терпели меня целых два месяца и теперь из-за какого-то пустяка готовы отказаться от своего звездного часа? Черта с два. – Я складываю на груди руки. – Мы все знаем, что нужно делать. Так давайте попробуем сегодня сыграть перед пустым залом?

Затянувшееся молчание. Потом Эмили произносит:

– Ну… если препятствий нет…

Я улыбаюсь ей. У нее такой вид, будто она сейчас грохнется в обморок. Мне приходит в голову, что, возможно, никто из этих ребят ни разу не видел, как я улыбаюсь.

– Тогда за дело, – говорит Лара. – Актеры надевают костюмы. Кристал, включай музыку. До поднятия занавеса полчаса.

Весь актерский состав идет вниз, в раздевалку. Мне никто не говорит ни слова, но я ловлю на себе взгляды своих товарищей. И теперь они меня не злят и не смущают. Теперь я бесстрашно смотрю им в глаза.

Клэр Ломбарди

В четверг утром, когда я просыпаюсь, в голове полный сумбур. За всю ночь я, дай бог, час поспала.