666. Рождение зверя - [171]

– Может, поедем как белые люди? – предложила Беатриче. – А то я себе уже все ноги ободрала об этот бурелом.

– С ума сошла?! Нарваться хочешь? Нам нельзя через открытое поле.

– Я в партизаны не записывалась. Сейчас упаду тут.

– Дай сюда автомат, – сказал Кирилл, смахивая пот.

– Не дам.

Беатриче продолжала канючить, но Потемкин решительно потащил ее сквозь кущи в обход поля. Через сотню метров он заметил небольшой искусственный водоем, у края которого стояла еще одна машинка, точнее – то, что от нее осталось после меткого выстрела из гранатомета. Рядом с развороченным гольф-каром валялись обезображенные трупы халдеев. Кирилл победно посмотрел на фею, которая грустно вздохнула и дальше шла молча. Они уже миновали поле и продвигались в чащу все глубже и глубже. До поляны с пальмой оставалось совсем немного, но тут путь им преградила пара поваленных деревьев. Беатриче присела.

– Дай мне попить.

Кирилл снял с себя мешок с провизией и устроился рядом. Он отвинтил крышку и протянул воду фее, потом достал хлеб:

– Есть хочешь?

Не дожидаясь ответа, Потемкин отломил ломоть и протянул Беатриче. Она начала безразлично жевать его, запивая водой. Кирилл тоже вспомнил, что сегодня еще ничего не ел. Он запихнул в себя кислый кусок запеченного теста и мечтательно произнес:

– Масла бы сейчас, сливочного. И колбаски охотничьей…

– Так что ж не взял?

– Русский мужик задним умом крепок. В этом его сила и источник жизненного оптимизма.

Трапезу прервал хруст ломающихся веток. Они юркнули в проем между лежащими деревьями и затаили дыхание. Если бы Кирилл мог не дышать совсем, он немедленно воспользовался бы этой способностью. Звук нарастал. Потемкин встал на колени и осторожно приподнял голову. С той стороны, где по идее, находился амфитеатр, к ним кто-то приближался.

– Что там? – испуганно прошептала Беатриче.

– Идет кто-то…

Она схватила его за руку, пригибая к земле:

– Бежим?

– Нельзя. Только дернемся – сразу себя обнаружим. К тому же он один. Может, мимо пройдет. А если не пройдет…

Кирилл достал из разгрузки штык-нож и примкнул к автомату. Беатриче закрыла лицо руками. Потемкин опять слегка приподнялся над деревом. Цвет банданы оказался как нельзя кстати – на фоне зелени была видна лишь телесного цвета щель с напряженными глазами. Наконец показались очертания человека. Это был Роланд, безоружный. Он шел, словно пьяный, спотыкаясь и шатаясь из стороны в сторону. Одной рукой халдей держался за живот, другой хватался за кусты и деревья. Кирилл сложил руки рупором и вполголоса крикнул:

– Роланд! Давай сюда!

Мулат заметил их и побрел навстречу. Когда он подошел вплотную, стала понятна причина странной походки – от подбрюшья вниз правая штанина его брюк была залита кровью. Роланд навалился на дерево, из последних сил перекатился на другую сторону и упал у их ног. На этот раз фея действовала на редкость спокойно и деловито. Она подложила под колени сигорца бутылки с водой и расстегнула ему рубашку. На расстоянии ладони правее пупка аккуратная дырочка обильно сочилась липкой темно-алой жидкостью. Потемкин сочувственно осмотрел рану.

– Эх, как зацепило-то тебя, Роланд…

Халдей то ли уже совсем ослаб от потери крови, то ли боль притупилась, но никаких признаков физических страданий на его лице не было. Он лишь стиснул зубы, когда с него начали стаскивать рубашку. Потемкин чуть приподнял его за пояс, и Беатриче протянула ткань под спиной, туго завязав узлом на животе. Некоторое время они сидели молча, обдумывая ситуацию, обсуждая ее глазами. Это был немой консилиум – все было понятно без слов. Кирилл и Беатриче больше ничем не могли помочь раненому, который смущенно улыбался, как бы извиняясь за то, что невольно стал для них обузой.

– Надо двигаться к точке входа, – сказал Потемкин, кивнув на Роланда. – Сидеть здесь нельзя.

– А ты уверен, что нас туда пустят? – спросила фея.

– Не уверен. Но это наш единственный шанс.

В этот момент они отчетливо услышали собачий лай и голоса. Беатриче замерла, Кирилл вновь высунулся наружу. С той стороны, откуда пришел Роланд, к ним быстро приближались люди. Их еще не было видно между деревьями, но никаких сомнений в том, кто это, не оставалось – они даже не переговаривались, а перекликались на каком-то гавкающем языке. Моджахеды двигались по лесу растянутой цепью, прочесывая его, словно граблями. Потемкин покидал в мешок провизию и передернул затвор автомата.

– Вот тебе, матушка Исида, и Юрьев день, – прошептал он. – Хитрые, черт.

– Бежим? – предложила Беатриче.

– Втроем мы не уйдем – только поднимемся, и они побегут за нами, а я Роланда быстро тащить не смогу.

Кирилл намекал на очевидный выход из ситуации. Сигорец пошевелился.

– Уходите, – тихо сказал он. – Беатриче, оставь автомат и уходи. Мне все равно не выкарабкаться.

Кирилл вопросительно посмотрел на Бету, которая, склонившись над мулатом, гладила его по щеке. Последнее слово было за ней.

– Ты мой брат, Роланд, – твердо сказала она. – Я без тебя никуда не пойду.

Это был каприз, бессмысленный и обидный, потому что Роланд сам предложил спасительное решение. Но Кирилл понял, что никакие уговоры, никакие разумные доводы сейчас не подействуют. Впрочем, все равно было уже поздно – отдаленные голоса послышались и по другую сторону от их укрытия. Судя по всему, духи двигались не прямой линией, а полумесяцем, огибая их с флангов. Потемкин обреченно опустился на землю: