60 семейств Америки - [43]

H. Pringle, Theodore Roosevelt, p. 368.]. Во всяком случае он был радикалом лишь на словах, и его самый проницательный биограф[³ Уолтер Ф. Мак-Калеб, бывший одно время профессором- истории в Чикагском университете.] дает понять, что он лицемерил. Было замечено, что Рузвельт "до известных пределов шел в своей программе вперед, чтобы удовлетворить социалистов и недовольных, а затем делал энергичные усилия, чтобы задобрить правое крыло". Он находился в безбожном союзе с "преступно богатыми", даже’когда бичевал их в своих выступлениях.

Президент имел все основания подхватить лозунги брайанизма и популизма, так как после гражданской войны в стране с нарастающей силой выявлялось парадоксальное противоречие между глубокой, несомненно усиливающейся бедностью масс и все увеличивающимися доходами верхних слоев общества.

Ко времени второго избрания Рузвельта президентом, когда большая часть общественных владений была уже захвачена, социальный предохранительный клапан открытых окраин [¹ Речь идет об открытой западной границе США в период, когда происходило ее освоение американскими колонистами, искателями золота и просто любителями легкой наживы. (Прим, перге.)], который держали полузакрытым, был окончательно захлопнут. Этот клапан в течение десятилетий разряжал медленно нараставшее давление социального беспокойства и недовольства, которое в конце XIX в. нашло свое отражение в книгах Генри Джорджа "Прогресс и бедность" и Эдуарда Беллами "Оглядываясь назад", в борьбе "рыцарей труда" и движении популистов, в забастовке рабочих на предприятиях Пульмана, стачках фермеров и других многочисленных симптомах глубокого экономического неблагополучия.

Кроме того, бронированный кулак правительства, занесенный над народом, привыкшим к известной степени свободы, стал, как это ни парадоксально, еще тяжелее с тех пор, как был отменен рабский труд и расширены избирательные права населения. При последовавшем за гражданской войной промышленном подъеме, широко распространившем систему найма рабочей силы, власть президента постепенно росла, что нашло свое выражение в значительно участившемся применении права вето; функции Верховного суда, все члены которого назначались президентом, тоже постепенно расширялись, чтобы дать ему превосходство над развращенным конгрессом, который не боролся за свои права, как это делал свободный английский парламент, когда он встретил противодействие трона. До гражданской войны Верховный суд аннулировал всего один закон из числа принятых конгрессом. Между тем с 1860 по 1930 г. он отменил не менее 58 таких законов и к десятилетию 1930—1940 гг. достиг высшей точки своей деятельности в качестве "саботажника законодательства".

Теодор Рузвельт, применивший право вето 40 раз, был сильно обеспокоен происходящими в Соединенных Штатах событиями. В 1906 г. он с тревогой писал сенатору Лоджу: "Настроение рабочих весьма опасно, и никто не может сказать, как далеко зайдет их недовольство".

Выразителем общественного недовольства стала группа журналов, получивших большое распространение вследствие того, что они разоблачали всевозможные социальные пороки, о которых газеты, за исключением пулитцеровской "Уорлд", почтительнейше молчали. Президент в гневе прозвал сотрудников этих дерзких изданий "разгребателями грязи". Со временем это прозвище стало почетным, так как к числу прогневавших президента журналистов принадлежали все самые способные честные и бесстрашные журналисты того времени.

Несмотря на смятение, поднятое "разгребателями грязи", законодательный отклик на него во время вторичного пребывания Рузвельта у власти был весьма слаб. Хотя Рузвельт имел в своем распоряжении республиканский конгресс и обеспеченную поддержку, президент, умевший так бойко говорить, был, повидимому неспособен провести какие-либо мероприятия, кроме тех, что были угодны на Уолл-стрит. Был принят закон Хэпберна, давший комиссии по торговле между штатами право устанавливать расценки проезда по железным дорогам; но против него вели борьбу сенатор Лодж, ближайший друг президента, и сенатор Олдрич. Лафоллет считал закон Хэпберна слишком мягким, но он выступал против Лоджа. Когда сенаторы Олдрич, Спунер, Лодж и Нокс, заменивший умершего Куэя, не смогли добиться отмены закона, они смягчили его, обеспечив возможность судебного пересмотра расценок. Это. сохраняло прежнее положение вещей. Между прочим, новый пост Нокса в сенате стоил 500 тыс. долл [¹ 500 тыс. долл., на которые было куплено место Нокса в сенате, были обеспечены А. Дж. Кассатом, президентом ж.-д. компании "Пенснльваниа рейлрод", Джоном Д. Арчболдом, вице-президентом "Стандард ойл" и Генри Клеем Фриком,, директором "Юнайтед Стейтс стил корпорейшн" (О. G. Vitlard, Prophets true and false, p, 251).].

После проведения закона Хэпберна "Рузвельт снова ударил своей дубинкой по трестам, но свободной рукой он подавал знаки стоявшим за его спиной "молодчикам", шепча: "Не волнуйтесь, это делается для широкой публики" [2 W. F. McCatcb, Theodore Roosevelt, p. 261.]. Говоря о законе Хэпберна и прочих подобных ему мероприятиях, Мак-Калеб замечает: "Законодательство Рузвельта стало сейчас подлинным оплотом наихудших комбинаций, приносящих стране неисчислимые беды" [