50 знаменитых чудаков - [155]

И все же бескорыстность и порядочность этого человека не знали границ. Вообще, он жил весьма скромно, предпочитал роскоши и праздности ежедневный труд, а в свободное время не отсиживался в казенном особняке на Липках, не ездил в закрытой карете, окруженный охраной, а ходил по улицам города и был, так сказать, доступен каждому горожанину и гостю. Писатель Николай Лесков, который в то время жил в Клеве, рассказывал, что Фундуклей был очень трудолюбивым и педантичным, но одиноким и закрытым человеком, Иван Иванович избегал светского общества, женщин, но любил, когда его окружали историки, поэты, писатели и художники. Подчиненные чиновники поддерживали губернатора во всех его начинаниях.

К тому же Фундуклей был не просто прекрасным человеком и чиновником, о котором можно лишь мечтать даже в наше время. В истории Клева навсегда сохранилась память о нем как о ревностном хранителе старины. А вклад гражданского губернатора в науку, в частности историческую, ставит его, уже как ученого, в один ряд с выдающимися историками XIX столетия. Созданные им труды, в том числе и на основании собственных археологических изысканий, послужили толчком для многих историков, и в первую очередь краеведов, к участию в напряженной и титанической работе по созданию подробных описаний Клева. Фундаментальный труд губернатора «Статистическое описание Киевской губернии» – воистину непревзойденное по объему и наличию фактического материала издание, без которого изучение географии, этнографии и промышленности этого края сегодня невозможно во всей полноте. Еще одна работа Фундуклея – «Обозрение Клева и Киевской губернии по отношению к древностям», увидевшая свет в 1847 году, до сих пор остается настольной книгой для пытливых исследователей киевской старины. Кроме того, историки называют и такой труд губернатора, как «Обозрение могил [курганов], валов и городищ Киевской губернии», изданный год спустя, где Фундуклей выступил уже как археолог. Естественно, что все перечисленные книги автор издал за свой счет и просто передал в дар Клеву.

И все же при всей любви к своему губернатору киевляне относились к этому стеснительному человеку как к чудаку. Николай Семенович Лесков в главе «Умершее сословие» поместил чудесное, полное грустной теплоты эссе о губернаторе Фундуклее: «Он был одиноким, довольно скучным человеком тучного телосложения и страдал неизлечимыми и отвратительными лишаями [вероятно, речь идет о мокнущей экземе]. Его лечили многие медицинские знаменитости и не вылечили: лишаи немного успокаивались, но потом опять разыгрывались – пузырились, пухли, чесались и не давали богачу ни малейшего покоя. Тогда потаенно был призван какой-то из известных в свое время киевских самоучек – не то Потапенко, не то Корней (Столичевский) – и стал лечить расчесавшегося вельможу «травкою» и «выпотнением».

Травки шли больше «для успокоения больного», но главное, на что рассчитывал знахарь, – это было «выпотнение», столь известное по своим последствиям ветеринарам и спортсменам.

Лошадям для этого покрывают подлежащую выпотнению часть тела войлочным потником и гоняют их на корде, а Фундуклей покрывал стеганым набрюшником пораженное лишаем место, надевал на себя длинное ватное пальто, сшитое «английским сюртуком», брал зонтик и шел гулять со своей любимой пегой левреткой. Таким образом происходило «выпотнение», и производилось оно в течение довольно долгого времени неотложно и аккуратно при всякой погоде. А так как губернаторам в то время днем среди толпы гулять было неудобно, потому что все будут кланяться и необходимо откланиваться (Фундуклей был человеком застенчивым и скромным), то он делал свою гигиеническую прогулку через час после обеда, вечером, когда – думалось ему – его не всякий узнает, для чего тщательно закрывался зонтиком.

Разумеется, все эти страдания бедного губернатора не вполне достигали того, чего он желал: киевляне узнавали Фундуклея и от любви к этому тихому человеку старались не нарушать его уединения. Образованные люди, заметив его большую фигуру, закрытую зонтиком, говорили: «Вот идет прекрасная испанка», а простолюдины проверяли по нему время, сказывая: «Седьмой час – вон уже дьяк с горы спускается».

«Дьяком» называли Фундуклея потому, что в своем длинном английском ватошнике он очень напоминал известную киевлянам фигуру Златоустовского дьячка Котина, который в таком же длинном ватошнике сидел на скамеечке с тарелочкой и кропильницей у деревянной церкви Иоанна Златоуста и «переймал богомулов», уговаривая их «не ходить на Подол до братчиков, бо они дуже учени и переучена, а класти упрост жертву Ивану». Издали дьяк Котин и губернатор Фундуклей в английском капоте имели по фигуре много сходства. Чтобы выпотнение шло сильнее, губернатор делал свои вечерние прогулки не по ровной местности в верхней плоскости города, где стоит губернаторский дом на Липках, а спускаясь вниз по Институтской горе, шел Крещатиком и потом опять поднимался в Липки, по крутой Лютеранской горе, где присаживался для кратковременного отдыха на лавочке у дома портного Червяковского, а потом, отдохнув, шел домой.