50 и одно дыхание легче - [51]

— Заключил сделку? — Шёпотом переспрашиваю я.

— Да. И знаешь, в тот момент мне стало так легко. На сердце легко. Это моё прошлое, в котором я жил и прятался. Это тот этап, который я прошёл, и он мне больше не нужен. Я ощутил свободу, Мишель. Я не отказываюсь от игр, но лишь от таких, чтобы нам было обоим интересно. И это не плеть, не ремень, не иглы, не ножи. Это соблазнение. Это страсть. Это охота на тебя. Нет, я не собираюсь снова насиловать тебя, как тогда в том заброшенном доме. Я всё понял, но охотиться за тобой и возбуждать тебя мне нравится. Так что я ушёл оттуда не потому, что меня отстранили, а потому что я сам отстранился от них. Я понял, что хочу снять с себя ответственность за людей, ведь их моральные принципы мне больше не близки. Мне неинтересно, а заставлять себя… этот этап я тоже прошёл и чуть было не потерял тебя. Я отсеял ненужных людей и оставил сейчас тех, с кем могу поговорить не только о новых вариантах наказания нижних, но и о том, что мне интересно. Об обычной жизни. Об охоте. О лошадях и ставках.

— Почему я не видела, что ты изменился, Николас? Почему не заметила? — Я настолько сейчас обескуражена его словами, что ноги меня не держат, и я сажусь на стул.

— Ты видела, крошка, — улыбается он. — Именно ты со мной это сделала. Даже не так. Ты помогла мне понять, что я, действительно, заслуживаю счастья и нормальной жизни, относительно нормальной. А ты это всё для меня. Алгоритм был довольно прост, но, как и любая с виду лёгкая головоломка, оказалась сложна в исполнении.

Я поражаюсь этому мужчине. Это же надо. Самое удивительное, что люди, и правда, не меняются. Они просто становятся самими собой. Их жизнь выправляется, если они понимают, что не позволяло им двигаться дальше. И Николас это понял без меня. Вероятно, время всё же помогает людям расставить приоритеты.

— Ты шокирована? — Киваю и издаю нервный смешок.

— Я тоже был в шоке, когда до меня дошла эта истина.

— Ты давно её понял? — Интересуюсь я.

— Нет, не так давно. Пару дней назад, а сегодня она подтвердилась. Мне понравилось то, что было между нами. И мне не нужно тебя бить, чтобы получить удовольствие, крошка.

— И ты хотел уйти, — напоминаю ему.

— Конечно. Видеть тебя, такую разбитую мной и тем, что я делал; наблюдать за тем, как ты прячешь чёртовы кексы, боясь моей оценки; знать, как ты себя чувствовала, когда я прикасался к тебе, и дрожала от страха, ужасно. Лучшее, что я мог для тебя сделать — уйти, не причиняя тебе боли. Твоя боль для меня невыносима. Ещё одна причина, почему мне до сих пор следует уйти — то, что случилось здесь в последнюю ночь, — сейчас меня пугает его настрой. Николас серьёзен, ведь это правда. Его семья безумна и неизвестно что ещё может сотворить с нами обоими.

— А где сейчас она, Люси? — Тихо спрашиваю я.

— Находится под арестом в собственном доме. У неё на ноге датчик, который сообщает обо всех её передвижениях. От неё ушёл муж, он бросил её…

— И ты, конечно, побежал решать её проблемы, — фыркаю я.

— Нет, — такой простой ответ Николаса озадачивает меня.

— Нет?

— Нет. Я даже не видел её. Последний раз я говорил с Арнольдом и Люси в больнице, куда её привезли той ночью. Я разорвал все отношения со своей семьёй.

— О, Господи. Ты сказал им, что… то есть это… из-за меня? Ник, я не хочу быть виновной в этом. Ведь именно это тебя так удручало. Это всё я. Из-за меня, — Николас поднимается со своего места и быстро подходит ко мне.

— Нет. Ты ошибаешься, Мишель. И если я услышу подобное ещё раз, то применю к тебе силу. Я со зла это сказал. Я извиняюсь за это. Не ты виновата в том, что я их развратил. Это моя ошибка. Однажды ты говорила мне, что я настолько развязал себе руки, что позволяю слишком многое, и это правда. Но не только с собой я это сделал. С ними тоже. Я их полностью обеспечивал. Теперь уже нет. Их не будет больше в моей жизни. И я предостерёг каждого, что если они попытаются испортить твою или же мою жизнь, то все деньги отдам на то, чтобы их уничтожить. Сегодня ты плакала, Мишель, — он указывает за свою спину, напоминая о том, что было здесь ранее.

— Ты плакала, тебе было больно, ты прощалась со мной, пожелав мне быть счастливым, потому что я этого заслуживаю. А знаешь, что я услышал от них? Чтобы я сдох в нищете и как можно быстрее, ведь именно ты используешь и обанкротишь меня. И лучше мне было умереть тогда, в детстве, чем сейчас поворачиваться к ним спиной и лишать всего. Вот этого я раньше не видел. Не хотел замечать. Не хотел сравнивать, потому что было больно. Но я пережил эту боль и увидел, что только ты меня и любишь. Меня, вот такого гада, который издевался над тобой. Ты любила меня и тогда, когда я причинял тебе боль. И тогда, когда ты улыбалась. Ты каждую минуту любила меня. Порой нужно уйти, чтобы услышать, что тебе скажут вслед. Я сказал тебе отвратительные вещи, потому что так меня научили поступать с людьми, которые меня любят. Именно так. И возносить тех, кому я безразличен. Но с меня хватит. Я прозрел. Я многое понял, Мишель. Очень многое. Я буду защищать тебя. Всегда защищать, ведь впереди нас может ожидать новый ад. Из-за тех ошибок, которые я совершил. И мне, как честному человеку, который любит, следует отпустить тебя, чтобы не подвергать опасности. Но я не могу этого сделать, потому что я не честный человек. Я раненный и одинокий зверь, которого ты вылечила. И я хочу быть счастливым. Хочу. С тобой, — он так уверенно, даже обозлённо выплёскивает на меня свои эмоции, отчего у меня даже голова начинает кружиться.