50 и одно дыхание глубже - [42]

Отталкиваюсь от стены, надо найти Марка и сказать, что уже ухожу. Не мой это праздник. Даже голова разболелась от раздумий и новостей. Делаю глоток из бокала, и верчу его в руке, всматриваясь в толпу людей, чтобы найти ребят. Но тут так много людей.

Неожиданно мою руку с бокалом обнимают горячие пальцы. Вздрагиваю и задерживаю дыхание. Сердце просыпается и пускается в пляс. Медленно поворачиваю голову. Глаза встречаются с его, невероятно блестящими в свете искусственных фонарей. Моя рука с бокалом движется, немного поднимается. Николас. Обхватывает губами стекло, делая глоток вина, не разрывая контакта со мной, не отводя взгляда. Сглатываю оттого, как чувственно кончик его языка облизывает губы, смоченные вином.

— Добрый вечер, Мишель. Хороший выбор, — низкий голос кажется единственным, что я слышу, все ещё не отойдя от неожиданной встречи и его появления. Да и алкоголь в крови затормаживает сознание. Все мысли вылетают из головы. Отпускает мою руку, что та чуть ли не падает. Успевает схватить бокал и нагнуться, чтобы опустить его на пол.

— Что ты здесь делаешь? — Прочищая горло, продолжаю с удивлением наблюдать за ним. Какой же он красивый. В чёрной рубашке, расстёгнутой на две пуговицы. Радость появляется внутри, что он тут. Это ведь не иллюзия? Не моё воображение? А он.

— Я там, где ты, — отвечает он, смотря в мои глаза. Делает шаг ко мне, не двигаюсь, насыщаюсь им.

— А как на это смотрит твоя девушка? — И всё же, слова подруг всплывают в голове, причиняя укол в сердце.

— Моя кто? — Издаёт смешок.

— Девушка. Райли сказал, что у тебя кто-то есть, и у вас было свидание. Так зачем ты здесь? — Облизываю губы и отвожу взгляд от веселья, полыхнувшего в глазах.

— Ах, это. Думаю, она не против, что я решил поздороваться с тобой, — его ответ переворачивает всё внутри. Причиняет неприятную тягу в сердце.

— Рада за тебя. Ты поздоровался, и теперь попрощайся, — цежу я, разворачиваясь, не в силах больше испытывать гадкий треск надежд.

— Стой, — хватает меня за запястье. Надрывный вздох. Жмурюсь. Его ладонь проходит по моей талии, вызывая дрожание сердца внутри.

— Я один. Прости, но мне захотелось услышать ревность. Хоть что-то из прошлого от тебя, — шепчет он мне на ухо.

Щелчок, и злость за эту игру со мной обрывает всё внутри. Вырываясь из его рук, оборачиваюсь к нему.

— Скажи, как долго это будет продолжаться? Как долго ты будешь мучить меня? Тебе было, мало того, что ты сделал? — Зло шиплю я, подходя к нему и толкая в грудь.

— Потанцуй со мной, крошка, — хватая меня за руки, теснее прижимает к своему телу. Слышу, как бьётся быстро его сердце.

— Отпусти. Николас…

— Нет у меня никого. Я даже не знаю, с чего это Райли решил сказать именно так. Свидания — не моё. Чёрт, ты должна меня знать, Мишель. Ты была первой и последней. Мне никто не нужен, кроме тебя. Это достаточный аргумент, чтобы ты дала мне шанс, крошка? Это веская причина, чтобы ты прекратила бегать от меня и хотя бы немного смягчилась? — Хватает мои запястья одной рукой, а талию другой.

— Это ты что хочешь от меня? Что мне сделать, чтобы ты не сопротивлялась? Ответь мне, потому что я устал так жить. Бегать по всему городу, страдать от постоянной бессонницы, не иметь никаких желаний. Ты хочешь слышать, как я корю себя? Я это делаю. Каждый день и каждую секунду. Но я не могу изменить прошлого, чёрт возьми, — отпускает моё тело и обхватывает лицо горячими ладонями.

— Не могу я вернуть время. Если бы мог, то сделал это. Отдал бы всё, все эти бумажки за такую возможность, — шепчет он.

— Я… это сложно, Николас, — кладу руки на его и снимаю со своего лица, но не могу отпустить. Держу. Наслаждаюсь. Мазохистка. Мне так больно и хорошо.

— Знаю. Но дай…

— Ты стал чужим, Николас. Ты больше не тот, кого я знала. Да я и никогда тебя не знала. Ты играл со мной, признай, что играл. Тебе было интересно. Ты руководил мной. Ты ставил условия, и я выполняла их. Я приняла всё, чем ты кормил меня. Удары, этот клуб, твоё прошлое. Хоть раз за всё время ты думал, как я себя чувствую? Нет. Ты даже видеть этого не хочешь. А я каждую ночь ощущаю каждый удар, который ты нанёс тогда. Доверие… ты потерял его. Тебя нет рядом больше. Ты стал призраком, — по щеке скатывается слеза. Выпускаю его руки, отходя на шаг и смотря в его глаза. Холодные. Бесчувственные. Пустые.

— Ты хоть представляешь, каково это — ненавидеть себя за то, что помню не только плохое, а только хорошее? И ведь это не было хорошим. Твоя злость, ярость и я против этого. Я одна, а рядом никого. Ты отдал мне это, и теперь у тебя всё хорошо. А у меня будет. Я больше не знаю, кто я. Ты даже мою душу разорвал тогда. Ты всё убил во мне. Ты…

— Ты сказала, что любишь меня, — перебивает. Губы его трясутся, скорее всего, оттого, что это идёт не по его сценарию. Контролирует всё, но я больше не в его власти.

— Любила. Но не тебя. Любила того, кого выдумала. Ты никогда не был им. И даже сейчас не изменишься. Одной любви мало, чтобы простить. Одной любви к призраку слишком мало, чтобы вновь вернуться в ад, который символизируешь ты. Только зачем я нужна тебе? Зачем ты хочешь издеваться надо мной дальше? Ты хочешь услышать снова эти слова? Потешить своё самолюбие? Это только слова, но даже их у меня нет. Что ты хочешь? — Смотрю на него, а внутри меня кипит боль и злость, что даже сейчас, даже в эти секунды, когда мне требуется хоть какая-то причина смотреть на него иначе, он не дарит её мне. Делает шаг, а затем обратно.