50 и один шаг назад - [92]

Задерживая дыхание, смотрю на него с ужасом понимания, что это ещё хуже, чем было прежде. Ещё глубже я повязла в своих решениях. А он оценивает обстановку, задерживая взгляд на наших руках, и затем встречается со мной горящим взглядом, от которого всё холодеет внутри.

— Я предупреждал, крошка, и терпеть более не намерен. Пришло время познакомиться, Марк Ллойд, но для начала, убери от неё свои руки. Потому что эта девушка моя, — произносит он настолько чётко, что эти слова задерживаются в воздухе, а я издаю слабый стон.

Двадцать пятый шаг

Мне кажется, что время останавливается. Я не могу поймать ни единого жизненного процесса внутри, только смотрю на высокого мужчину, который спокоен и уверен в себе. Он тут, приехал и назвал своей, только вот это не укладывается в голове. Я сбита с толка, пока мир оживает, а Ник садится на стул между мной и Марком. Моя рука до сих накрыта его, и парень, держащий меня, в таком же шоке, как и я. Только вот мой шок сейчас превратится в обморок, потому что я не могу дышать, прикрывая глаза от страха, проносившихся мыслей в голове Ника.

Могу только освободить свою руку и зажмурить глаза, начав поглощать холодный кислород. А на лбу выступает испарина от слабости организма. Мне кажется, что меня даже бьёт озноб, да такой сильный, что зубы начинают стучать.

— Тише, крошка, успокойся. Не испорчу я личико твоего Марка, — насмешливо произносит Ник, и я открываю глаза, умоляя его не думать так, не выдумывать эти глупости.

— Он не мой.

— Ты считаешь, я боюсь тебя?

Одновременно говорим мы с Марком, но мои едва слышимые слова тонут в злом тембре парня. Смотрю на Ника, смотрю и не могу понять ни единой эмоции… снова не могу прочесть его. Он закрыт для меня, теперь закрыт. Ни нежности, ни беспокойства, один горячительный блеск шоколадной крови в его глазах.

— Вот сейчас и узнаем, — отвечает Ник. — Итак, ты забрал Мишель из университета, даже могу сказать похитил и притащил сюда, когда она едва может стоять на ногах.

— Да, забрал, потому что в отличие от тебя, как оказалось, совсем не гея, а того самого урода, из-за которого она и едва может стоять на ногах, я волнуюсь за неё. И видел её отца во вчерашнем отвратительном обличии. А что сделал ты? Исчез? Бросил её на все четыре стороны? Отправил в университет, лишь бы избавиться от такой обузы, как последствия? — Его обвинения отзываются во мне злостью за Ника, в ту же секунду болью от правды, которая настолько поверхностна, что я испытываю панический страх за будущее.

— Гея? Я никогда не был геем, и раз ты так хорошо знаешь о наших отношениях, то и это должен знать. Урод я или нет, это решать только мне, но никак не мальцу, не понимающему ничего в этой ситуации. Ты ждёшь оправданий, но нет. Ни единого я не подарю тебе, для меня ты никто, и останешься им. Я не разрешал тебе забирать её из университета, в который она поехала по собственному желанию. Потому что я никогда не держу её и всегда даю выбор действий в отличие от тебя, — Ник издаёт смешок, словно он играет во что-то ведомое только ему. Он издевается над Марком, выводя его на эмоции, наблюдая за каждой. Когда самому, такое ощущение, просто наплевать на то, как сильно и громко бьётся моё сердце. Как больно понимать это и смотреть на него.

— Разрешал? Мне не требуется твоё разрешение, чтобы забрать свою девушку из университета, после этой ужасной ночи! Ты ведь читал мои сообщения, ты бесстыдно копался в её личных вещах, и сейчас прилетел на своих крыльях. Только для чего? Испугался, что она увидит, какой ты на самом деле ублюдок, использующий её, не сумевший защитить от всего? Где ты был вчера, когда всё это произошло? Где ты был ранее, когда это только началось? Ты… таких как ты я знаю, и тоже не разрешаю тебе даже на шаг подходить к ней, — зло шипит Марк.

— Хватит, пожалуйста, ты не так… не говори ему это, — сипло подаю я голос, смотря на потемневшие глаза парня, но он ещё пуще распыляется.

— Неужели, так запугал тебя, что ты сама не можешь сказать ему, какой он урод? Ты из-за него получила это всё. Или тебе нравится это? Нравится истекать кровью, нравится…

— Закрой. Рот, — властно перебивает его Ник, пока в моих глазах скапливаются слёзы. — Не смей так говорить с ней. Не смей даже обвинять её в произошедшем. Ты не знаешь ни черта, поэтому проглоти свой ядовитый язык. И если ты мужчина, то веди себя хотя бы сейчас достойно, и нападай на меня, а не на беззащитную девушку, которая готова уже лишиться чувств.

— Ник, — я поворачиваюсь к нему, качая головой. — Ничего нет, правда. Не надо этого.

— Что не надо? Не надо мне знать, что вместо того, чтобы быть той, которую я себе выдумал, ты сидишь здесь и любезно общаешься с другим? Или же не надо было приходить сюда, чтобы самому увидеть тебя и его? Или не надо мне верить тебе, потому что я продолжаю это делать? Только вот с каждой секундой не понимаю, зачем мне всё это. Есть ли смысл, Мишель, если ты после каждого такого случая, будешь бежать к нему? Есть ли хоть немного вероятности, что ты начнёшь думать не только о себе? Зачем тебе эти столкновения, чтобы знать, насколько ты популярна у мужчин? Так я могу тебя уверить, что популярна. Только твоё поведение не вселяет никакой уверенности в тебе, — произносит он, придвигаясь корпусом ближе к столику, словно накрывая его своей мощью, и я чувствую её, проникающую в моё сознание и тело. И мне хочется крикнуть, что люблю я его, да и никто мне не нужен. Но только молчу, потому что иссушена, а слов не нахожу. Не могу… не знаю, что он чувствует, а воздух становится тяжелее с каждым вздохом, сгущая надо мной тучи.