50 и один шаг назад - [101]

Жду, потому что Ник молчит, смотря перед собой. Его лицо сразу же мрачнеет, а скулы бегают под кожей. Но его дыхание ровное, грудь вздымается с одинаковой частотой. Такое чувство, словно он не думает над ответом, а просто отдыхает.

— Что я чувствую, когда бью нижнюю? Или же режу её, или пускаю кровь, или наблюдаю за её сладкими мучениями, или…

— Да-да-да, только прошу, хватит, — перебиваю его и сглатываю тошнотворный ком от его перечислений. — Что это даёт тебе? Что это для тебя значит?

— Если человек не испытывал того, что я, ему меня не понять. Это сложно описать, вербально передать очень трудно. Но моя главная эмоция в этот момент — агрессия. Все чувства, всё отключается в этот момент. Ты концентрируешься на чужих эмоциях. Тебе приходится следить за всем, что происходит с нижней. Но у меня это уже выработалось, как врождённый инстинкт. Я чувствую, когда надо остановиться. И даю передышку, чтобы начать всё заново. А во время… мир меняется вокруг тебя. Кнут или же другой девайс становится продолжением твоей руки, и ты чувствуешь, как горит ладонь от удара, а затем снова и снова. Тело насыщается властью, этой отдачей, и ты становишься самим собой. Тебе не надо притворяться, вот это ты. С наслаждением наблюдаешь, как корчится от каждого удара женщина, и чувствуешь аромат её возбуждения. Он насыщает воздух вокруг вас. Отяжеляет его. Он передаётся и тебе, впитывается в твоё сердце порочным дымом, и ты наполняешься, как сосуд, этим. Каждый миллиметр кожи покалывает, а пот скатывается по ней, потому что это напряжение внутри тебя становится с каждой секундой жёстче. Ты наслаждаешься не тем, что женщина под тобой. А самим воздействием на неё, эти тонкие полосы или же широкие, моментально окрасившиеся в сочные цвета, прекрасны. Но это всё ты. Ты чувствуешь себя где-то вверху, плывя над миром и тебе хорошо. Ты словно и есть эта первозданная природа. Ты дышишь.

Я с замиранием сердца слушаю его и могу только втянуть в себя кислород, когда он замолкает. Принимая от него честное извращение над другим человеком.

— Это лучше, чем секс. В сексе ты всегда знаешь, чем окончится это действие. Кульминация предсказуемая. А здесь нет. Но когда это приходит к финишу, то ты получаешь новые и новые эмоции, о которых даже не помышлял в жизни. И они постоянно разные, ни разу не повторялись. И это очищает тебя, ты словно родился заново, чувствуя себя кем-то большим, чем просто человек. Агрессия, которая живёт во мне, на некоторое время исчезает, но это единственное с чем мне сложно бороться. Потому что она не поддаётся дрессировке и контролю, а вот так… там у меня есть надежда, что я могу остаться человеком.

— То есть секс тебе не нужен? Тогда зачем… зачем ты это делаешь со мной? — Едва слышно шепчу я, смотря на Ника, повернувшегося в мою сторону.

— Нет, секс для меня никогда и не стоял на первом месте, если только лет до двадцати. А потом стал лишним в моём мире. И об этом все знают. И ты… я хотел тебя. Захотел, как женщину. Я говорил правду, у меня никогда не было девственниц. Но ты первая и последняя.

— А сейчас? Тебе не нравится это всё, да? Ты хочешь снова чувствовать то, что ты описал?

— Я чувствовал это, даже без садистского отношения к тебе. Но да, я хочу показать тебе больше, сначала нежно, приторно сладко и легко. А затем глубже. Ты просто не понимаешь, что такое сабспейс. Представь свой оргазм, но очень долгим, примерно минут пять, иногда десять. Это другая сторона жизни, где нет место отношениям. В моём мире нет, и никогда не будет. Потому что я могу убить, поэтому меняю партнёрш каждый раз. Никогда не повторяюсь и не провожу сессии с одной женщиной дважды.

— А Зарина? Ведь ты ей предложил контракт?

— Зарина… это было ещё в то время, когда я не открыл для себя новые аспекты наслаждения. Нет, уже тогда любил смотреть на кровь и боль, приносить их. Но не так сильно, как сейчас. А Зарина была очень выносливой, на ней заживало всё, как на кошке. Она чувствовала меня лучше любой девушки, которая была у меня. Она была настоящей нижней, рождённой с этим предназначением, только очень глупой. Она ещё верила в любовь, когда в моём словаре такого понятия даже не прописали.

— Тогда я не понимаю, Ник, — опускаю голову, чувствуя, как слёзы катятся из глаз. Остро ощущаю ревностный укол в сердце. Ведь даже после всего, что она сделала, он отзывается о ней с такой теплотой. А я…я совсем запуталась в себе и в нём. Не могу придумать, что мне делать дальше, шагать больше не хотелось.

— Не понимаю, зачем тебе я, раз ты так привязан к этому миру. Ты не умеешь без него жить, а я не хочу знать, что ты бьёшь кого-то. Я осознаю, что это не в моей власти просить тебя забыть о твоей сущности. Но тогда что в моей власти, Ник? Быть тут, рядом с тобой и бояться, что ты уйдёшь туда? А ведь я не знаю, где искать тебя потом, и хочешь ли ты этого… захочешь ли вернуться. Единственное, что я поняла, что вся твоя любовь захвачена твоим демоном. И у меня нет ничего, что предложить ему вместо тебя, — горько шепчу я.

— Мишель, но я же здесь. Да, вот такой, но ты принимаешь меня таким. В твоей власти многое, крошка, — он тянется рукой к моему лицу и дотрагивается пальцами до мокрых щёк, отчего слёзы катятся быстрее.