5. Месть-горячее блюдо - [4]

Да! - не отрываясь от клавиатуры, сказал Иван. - До тебя мы два раза легализовывали безвозвратные потери. Все члены группы приписаны к разным частям, через них и проводили…

Понял. Орест Петрович, понадобятся спецмешки, к эвактоннелю нужно будет подкатить машину, чтобы их вывезти. Займусь сам, но потребуется три человека.

Куратор снова кивнул:

Все будет!

Ну и остальное…

Шульга сделал красноречивую паузу, Мамонтов понял, обратился к сотрудникам.

Марина, Иван, поднимитесь наверх и подождите там. К вам придет капитан Остальцев, он отвечает за эвакуацию.

Юрист и психолог покинули зал оперативного центра.

Кто займется поиском нападавших? - спросил Шульга, когда они остались одни.

Не знаю! - честно ответил Орест. - Лично у меня нет людей. Буду, конечно, спрашивать наверху...

Но время! Время уходит!

Я аппаратчик, Сергей! Я слабо представляю, что в сложившейся ситуации нужно делать. Каковы твои предложения?

Шульга тихо под столом скрестил пальцы. Главная цель разговора была достигнута.

Базу законсервировать. Документы и компьютеры немедленно вывезти. Оставить постоянную охрану человек пять. Погибших - похоронить. На похоронах буду светиться. Я последний выживший, думаю, будут за мной охотиться.

Куратор надолго задумался. Кивнул, опять соглашаясь.

Наверное, так. К тебе будет приставлена группа антиснайперов, они и охранять будут и, если что, отследят контакты. Это все, что мы можем сделать сегодня. Ты пока ночуй здесь, место самое безопасное. Я обо всем позабочусь.

И еще, Орест Петрович. Я не знаю, как это можно сделать. Ну там Моссад, частная фирма или еще кто-нибудь. Но нужно, чтобы в палате у Еврея… у Кульбицкого, в Хайфе, сегодня же стояла охрана. Если они вычислили группу в Киеве, то определенно знают о том, что одного тяжелого отправили в Израиль на операцию...

Куратор поднялся, тяжело опираясь на стол и, не прощаясь, покинул зал. Шульга перевел дух. Первый этап пройден - он, Шульга пока что вне подозрений, и начальство не догадывается про истинную цель нападавших. Сколько удастся так продержаться, бог знает. Но тут уж такое дело: попал хвост в колесо - пищи да беги…

2. Молот и наковальня.

Суббота, 5 августа

Ворота Зверинецкого кладбища были закрыты, у калитки дежурили два вооруженных охранника. В наушнике зазвучал голос командира группы сопровождения, которую Мамонтов приставил к Шульге:

Спецмероприятие. Обеспечивают наши, но машину не пустят на территорию. У них протокол...

Принял!

С госохраной не поспоришь. Шульга припарковался на обочине у деревьев, выбрался из затонированной “Шкоды Октавии”, на которой ездил все эти дни и пошел к воротам.

Вас пропустят, предупредили, - сказал наушник. - Мы здесь подождем.

“Субару Форестер”, в котором за ним неотступно следовали два спецохранника с антиснайпером, остановился метрах в пятидесяти.

Один из УГО-шников у ворот послушал рацию, заглянул в паспорт на имя Шульгина, кивнул и отодвинулся, пропуская его вовнутрь.

Это был третий день когда Шульга, отрабатывая согласованный с Орестом “план первичных мероприятий”, хоронил боевых товарищей, при этом честно исполняя роль живца.

Ласку хоронили позавчера, по мусульманским обычаям сразу после подольской бойни. Ее контактом, согласно файлу, поднятому Иваном, оказался один из старейшин крымско-татарской диаспоры. Как выяснилось, у татар о девушке ходили легенды, и на прощание со “снайпершей батальона “Крым” собралось не меньше двух десятков людей. Община была влиятельной и получила разрешение для погребения на давно закрытом кладбище, находящемся на Татарке.

Шульга, укрывшись за деревьями, наблюдал, как два крепких бородатых парня опускают тело, спеленутое белым саваном, словно мумия, в узкую глубокую щель, укладывают покойную в боковую нишу, и при помощи присутствующих забираются наверх. У мусульман не принято “освежать” надгробия, потому будут помнить Латифу ровно столько, сколько будет читаться короткая надпись, выбитая на белом камне крымскотатарской латиницей.

Ну что же, будь, Ласка!

В ожидании нападения, спрятавшись меж могил, Шульгу страховала спецгруппа, которую организовал Орест. Но сам Шульга смерти не ожидал. Нападавшие хотят возвратить свои деньги, а потому убивать, во всяком случае сразу, не будут, сперва попытаются выйти на контакт и поговорить. Командир группы прикрытия этого, к счастью, не знал и работал всерьез. Но ни на татарском кладбище, ни потом, до конца дня, на Шульгу так никто и не вышел.

На второй день он был в морге. Передавал тело Шамана, “доставленное из зоны АТО”, ребятам из “Эвакуации-200”, которые повезли его на родину, в Кривой Рог. Группа прикрытия ходила за Шульгой по пятам, но и на этот раз вхолостую.

Повара и официанта, трагически попавших в графу “сопутствующий ущерб” Шульга толком не знал. В отличие от Ричера и остального “ядра” группы, в ресторане обедал редко, разговаривал с ними за год службы в подразделении всего пару раз. Но погибшие были людьми своими и также как остальные числились за одной из войсковых частей. Их тела он лично передал молчаливому подполковнику...

Сегодня, по-христиански на третий день, хоронили Ричера. Шульга прошел метров сто по центральной аллее и от удивления едва не присвистнул, на месте бывшего монастырского погоста раскинулся ВИП-некрополь. Небольшое по размерам, Звнринецкое кладбище располагалось в сердце Печерска, и несколько столичных семей, обладавших достаточным уровнем власти и состояния, выстроили здесь свои фамильные склепы.