5. Месть-горячее блюдо - [2]

1. Экстренные меры.

сменить коней на переправе

у вас не выйдет никогда

никто вам там не приготовил

для смены свежих лошадей

© bespamiatnyh

Среда, 2 августа, продолжение.

Куратор секунд десять молчал, осмысливая услышанное. Затем каким-то надломленно-усталым голосом произнес:

Дайте мне минут сорок - час. Заблокируйтесь и ждите.

В трубке послышались короткие гудки.

Хорошее такое распоряжение, “минут сорок-час”… Особенно с учетом того, что люди, столь жестко заявившие о своем твердом намерении возвратить свои девять миллионов шестьсот тысяч, могут вернуться в любой момент. Купюра на лбу у Ричера была одновременно и требованием вернуть деньги, и прикормкой, брошенной в пруд, чтобы понаблюдать за реакцией рыб...

В том, что за базой сейчас ведется скрытое наблюдение, у Шульги не было ни малейших сомнений. Да только вот в профессионализме неизвестных налетчиков невооруженным взглядом просматривался изъян размером в тоннель метро. Они не знали внутреннюю конфигурацию базы, а значит, не догадывались, с какой конторой имеют дело. Это, конечно, плюс, преимущество. Однако в ближайшие пару-тройку часов главную опасность для Шульги представляли отнюдь не те, кто охотится за деньгами.

Прикинув последовательность действий, Шульга склонился над Ричером. Задавив эмоции, охлопал карманы мертвого командира, вытянул бумажник и связку ключей. Из бумажника достал пару пластиковых карт, открывающих замки всех помещений центра. Теперь следовало вооружиться.

Арсенал, укрытый в глубине подвального помещения, мог удовлетворить любые запросы, но Шульга ограничился содержимым своего шкафа. Взял проверенный автомат “Хеклер и Кох”, забросил на плечо короткий помповик. В поясную разгрузку наскоро затолкал несколько снаряженных магазинов и десяток патронов с картечью. Осторожно, проверяясь за каждым углом, поднялся наверх.

Никакого ажиотажа снаружи не наблюдалось, судя по всему стрельба в ресторане прошла незамеченной для обитателей дома и редких прохожих. По внутренним проходам он перешел в офисную часть.

Гостиничная часть базы была пуста - все четыре квартиры, превращенные в номера, имели право занимать только члены погибшей группы. И здесь было пусто. Шесть вольнонаемных охранников, которые дежурили парами “через двое на третьи” на базе они отсутствовали. Горничная Оксана приходит лишь к четырем часам, а уборщица так та вообще только по вызову. Значит осталось проверить “высший руководящий состав”.

“Адвокат Иван Кокойко” - юрист, и “поверенный” группы, бывший военный прокурор, развалившись на кушетке для пациентов, пил чай в обществе психолога Марины - сорокапятилетней “мадам”, внешним видом напоминавшей смотрительницу борделя.

Немедленная эвакуация! - скомандовал Шульга не здороваясь. - Спускайтесь в оперативный центр, и никаких вопросов!

Вид человека, обвешанного оружием, словно Шварценнегер в фильме ”Коммандо”, произвел должный эффект. Не говоря ни слова, сотрудники вскочили и двинулись вслед за ним.

Кто еще наверху?

Никого, - сказала Марина. - Охрану Ричер еще вчера отпустил. Он и остальные обедают в ресторане. А что случилось?

Нападение. Остальное потом.

Ага, теперь все понятно. После серьезных операций погибший командир почти всегда разгонял внешнюю обслугу, не посвященную в тайны группы, чтобы не мешали “отдыхать и праздновать”.

Как большинство военных, Шульга психологов недолюбливал. Марину - особенно. В первую очередь потому, что она отбирала в группу людей, у которых начисто отсутствовали какие бы то ни было тормоза перед убийством человека. Даже секретную диссертацию вроде бы на этом материале готовила. Один ее тренинг он хорошо запомнил.

Есть два типа реакции на смерть рядом. И оба они вызывают у обычного человека угрызения совести. Если кого-то снимает снайпер или убивает осколок, то первое что промелькнет в голове будет: “Слава богу, что не меня!”. Затем придет стыд за такие мысли. Отбрасывайте этот стыд нахрен. Радость от того, что вы живы, вы уцелели - нормальная реакция психики. Она уберегает от стресса и позволяет осмысленно действовать дальше, а вот рефлексии - прямая дорога к ПТСР. Далее, вас начинает грызть мысль: “Они погибли из-за меня!”. И ее отбрасывайте, как ненужную. Они погибли из-за врага, а потому сосредоточиться нужно на холодном анализе всех ошибок, чтобы в дальнейшем это не повторить.

Этот “тренинг” Марина проводила в тот день, когда ей в первый и последний раз удалось затащить его в постель здесь же, в одном из гостиничных номеров. И потому он особенно хорошо запомнился. Шульга еще потом размышлял, что по сравнению с людоедской моралью войны даже циничное учение Макиавелли смотрится кодексом строителя коммунизма. И сейчас, глядя на подтянутые ягодицы психологини, подчеркнутые брюками из “чертовой кожи” поймал себя на том, что сейчас именно так и думает: “Слава богу, что не меня!”

Не время для рефлексий! Он решительно отбросил все мысли о своей собственной роли в произошедшем. Да, блядь, напали на группу явно из-за него, Шульги. Но ведь сто раз тот Ричеру было говорено — не расслабляйся в Киеве, не в бирюльки играем. Да, хорошо, что он жив. Все, на этом и завязали. Сейчас нужно избежать неприятных вопросов от тех, кто будет делать разбор полетов и проводить расследование, затем найти и уничтожить тех, кто расстрелял группу и тех, кто их направлял. И только потом можно будет каяться и рвать на себе рубаху.