47 отголосков тьмы - [29]

Подводя итоги этого горячего рабочего дня лично для Бэйлы Гейл, – она могла вполне похвалить себя за самоотверженность и долготерпимость. Девушка собиралась домой, когда уже половина сотрудников офиса покинула свои рабочие места раньше положенного срока. Бэйла искренне жалела, что не могла позволить себе такую вольность и уйти раньше времени, не предупредив об этом свое начальство. Попробовала бы она уйти раньше, как Митч Рейгандс тут же влепил бы ей какую-нибудь дисциплинарную санкцию в виде штрафа или занесение в личное дело. Митч занимал должность вице-президента компании, надо сказать, сволочной был тип, с крайне несносным характером; сотрудники, которым посчастливилось с ним пообщаться, долго потом обтекали, принимая новые порции успокоительного или сердечного. Бэйла Гейл же общалась с ним чуть ли ни каждый день.

Поначалу ей приходилось трудно. Но по мере ее с ним общения только крепчала закалка – спустя три года работы она пропускала его ругань мимо ушей. Его слова будто бы проскальзывали сквозняком мимо нее, она выделяла из его, так сказать, речи только самое необходимое, всегда вежливо улыбалась и, как бабочка, храбро отбившаяся от сетей жирного паука, упархивала прочь, выполняя очередное его поручение. Вот и сегодня она шла к нему в немой усмешке от того, что он придумает для нее в очередной раз, точнее, не придумает, а наверняка скажет (чаще это была какая-нибудь гадость).

Впрочем, для храброй и закаленной Гейлы это было вполне нормально и даже привычно. Девушка собрала необходимые документы в свою дежурную папку, стукнув ей о стол так, чтобы бумага вошла в папку ровно, без огрех. Мысленно заткнула уши невидимой ватой и спокойной, довольно мерной цокающей походкой направилась к бежевой двери с надписью «Митч Рейнгадс. Вице-президент компании Yello Publishing». Бейла поправила аккуратно уложенную прическу, осторожно постучала.

– Войдите! – раздался строгий делано-занятой голос начальника.

Бейла вошла, вежливо ему улыбнулась – тот даже не поднял головы, уткнулся носом в свой планшет, увлеченно водил по нему пальцем. Надо сказать, внешность Митча Рейнгдса была довольно неординарной – Бейла Гейл поначалу долго мучилась над тем, чтобы угадать его возможный возраст: она всегда колебалась между цифрами в 25 и 35. В один день он мог выглядеть на 25, в другой на 30 или 35 лет. Странный парень, с не менее странным характером. Однако некоторым сотрудницам (которые с ним не работали и лишь мельком видели, как он уходит или приходит на работу) он искренне нравился, девушки частенько подзывали Бейлу под предлогом вместе пообедать и мучили ее расспросами о том, женат ли Митч. Бейла не переставала им отвечать, что не знает, ибо ей все равно. Хотя у нее возникало смутное подозрение, что Митч пытается с ней заигрывать, особенно когда он смотрит не в глаза, а на выпяченную ее грудь. Да-да, Бейла была именно такой! Девушка любила подчеркивать свои достоинства, особенно те, которые так нравятся мужчинам. Но поскольку Митч Рейнгадс был человек крайне странного характера, она так и не могла толком понять его намерений, но все равно не переставала думать о том, что настанет миг или час, когда Митч Рейнгдс созреет для первого предложения об интимном свидании с ней. Бейла давно уже придумала, что сказать ему при таком вот раскладе.

– Мистер Рейнгадс, – обратилась к нему Бейла, сделав несколько решительных шагов вперед в направлении большого квадратного стола, за которым Митч тыркался в планшете.

– Я принесла вам документы на подпись.

– Ага! А раньше не могла их мне сюда принести?! – раздраженно выпалил он, все еще не поднимая головы. – Почему я вечно должен тебя ждать?! Всегда так! Абсолютно всегда! Ты приносишь документы в одно и то же время, неужели это так трудно? Принести эти гребаные документы тогда, когда я этого хочу… – Митч поднял голову – в этот день он выглядел на все 35 лет. По крайней мере, Бейле так казалось, она спокойно стояла, сомкнув губы, ее глаза уже давно плавали в образах одной из его развешенных здесь дорогих картин (в основном Ван Гог). Бейла любовалась подсолнухами, когда Митч на нее кричал.

– И в этот раз вы уж, пожалуйста, постарайтесь, мисс Гейл, принести мне эти документы тогда, когда рабочий ваш день не подходит к концу!

«Не подходит к концу? Это что же, можно уйти с работы раньше? Может, спросить у него? Ан нет, не буду… Лучше попробую».

– Хорошо, мистер Рейнгадс, как скажете. Разрешите мне положить эти документы вам на край стола… – Бейла сделала еще несколько осмелевших шагов вперед.

– Кладите и уходите! – прогремел начальник, и тут Бейла мысленно подловила его сальный взгляд на своей груди, как всегда, промолчала, сделав собственные выводы, может быть, даже ошибочные.

Бейла ответила ему своей дежурной сияющей улыбкой и, сделав свое маленькое дело, покинула его кабинет; прикрывая за собой дверь, она заглянула к нему – тот сидел, уткнувшись лицом в планшет, не открывая принесенной ему папки.

Бейла собиралась уходить, спустилась на лифте вниз с твердым намерением попробовать назавтра уйти с работы раньше времени (ибо «пунктик» с документами на подпись под конец рабочего дня у нее держался все время, пока она работала здесь). Подойдя к раздвижным дверям на выход, Бейла накинула на себя свой темно-красный осенний плащик до колен. Сегодня поутру обещали сильный дождь и ледяной ветер – так и получилось. На улице воцарилась промозглая серость, люди торопливо шагали с открытыми зонтами, ветер шел встречный, так что, чтобы купол зонта не сорвало очередным несносным дождевым порывом, иногда приходилось его опускать ниже. Перед выходом на улицу Бейла открыла свой зонт и, выйдя в дождливую непогоду, повернула правее вдоль офисного центра, в сторону паркинга. Идя вдоль оживленной улицы, она привычно замечала на лицах прохожих серое безразличие и горячее стремление поскорее покинуть улицу и забиться в свои клети, туда, где дождь их наверняка не достанет. Как назло, паркинг такси был запросто расхватан такими же страждущими попасть домой или в какое-нибудь питейное заведение (последнее, конечно, чаще, погода, как говорится, шепчет). Не найдя ни одной свободной машины, Бейла разозлилась своей мысли о том, что домой придется ехать на общественном транспорте, толкаться в очередях за проездными билетами и в переполненном душном автобусе – самое начало часа пик. О! Она ненавидела это время! Она возненавидела общественную транспортную сеть и занятых таксистов, которые ради одной Бейлы Гейл вряд ли высадят кого-то из пассажиров и довезут ее одну до дома – так не бывает! Прикинув в голове все возможные варианты, она выбрала альтернативу – переждать «бурю» в каком-нибудь близнаходящемся кафе. Она знала несколько таких заведений. Прошла мимо паркинга, оставив в стороне толпу нетерпящих добраться домой. Дальше паркинга тянулась Клайдекар-стрит, доходя до перекрестка параллельно Клайдекар, шла улица Роенгард. Каролина выбрала ее в качестве ведомого ориентира. Ушла правее. Толпа прохожих сильно мешала разглядеть окрестности, городской шум сбивал с толку. Конечно, Бейла помнила, где находилось кафе, но последние события буквально сбивали ее с толку, она была больше сосредоточена на своей обиде на таксистов, своей недавней беседе с боссом и ярой ненависти к тем, кто успел поймать такси первее, чем она. Идя вдоль оживленного шоссе, толкаясь в толпе торопливых безразличных прохожих, девушка вышла к указателю на Пирроуз-драйв – заведомо неверное направление. Она знала, что кафе находится на Роенгард и нигде больше (по крайней мере, до первого кафе идти было ближе). Со скандалом пробравшись на край обочины дороги, она вскоре увидела вывеску кафе, находившегося на той стороне дороги, – необходимо только перейти улицу, а дальше все будет схвачено. Дождавшись зеленого сигнала светофора, Бейла перешла по зебре на другую сторону. Нырнув в бегущую вперед толпу, Бейла все-таки добралась до дверей кафе. Однако хозяева его, скорее всего, уже съехали, ибо ранее (примерно две недели назад) кафе называлось «Чумовой Чарльстон», а теперь «Джон Мо».