402 метра - [4]

Утопив педаль акселератора до предела, я выплескивал адреналин, которому не нашлось места на соревнованиях. Люблю родной город. Особенно по ночам. Огни фонарей, мигающие светофоры, неон рекламы. Ночь — то единственное время, когда можно наслаждаться городом. Днем, в километровых пробках, на скорости в два светофора за час такое просто невозможно.

Роняя стрелу тахометра за желтый сектор, я возвращался домой. Правда, в такой спешке не было особой необходимости — в моей крепости блудного расера никто не ждал. Оксанка — моя последняя пассия, как и все остальные, не разделяла моей любви к автомобилям вообще и страсти к тюнингу в частности. Ее можно понять. Еще лет пять назад я бы и сам посмотрел на человека, купившего аварийную 2110 и убившего в нее пол-лимона, как на законченного идиота. Но тогда я не знал, что такое — расинг.

Девушка ушла от меня около месяца назад — точнее сказать не могу, строительство суперкара было на стадии завершения. Я и не сразу заметил ее исчезновения. Просто в один прекрасный (воистину прекрасный!) вечер обнаружил, что в моей бритве отсутствуют ее волосы. И, только после этого заметил, что в шкафах прибавилось свободного места. Образовавшийся вакуум тотчас заполнили болты, гайки, шпильки, клапана, старый блок цилиндров и его "голова".

Я ее не виню, даже больше — прекрасно понимаю. Чтобы добиться совершенства в каком-либо деле, надо именно "гнать" по этому делу — женщины на такое не способны. А если я чем-то увлекся, то никому другому в моей душе места нет.

На прямой мимо лакокрасочного завода я показал отличный результат — меньше шести секунд до сотни, и стрелка спидометра легла на отметку "250". Давить больше не было смысла.

Удовлетворенный, я достал пачку сигарет, вытянул зубами одну, и протянул пачку Михо, зафиксированному ремнем на пассажирском кресле. Тот вежливо промолчал. Да, в два года курить еще рановато. Дружелюбно оскалившись, я потрепал Шпалерадзе по гриве, и щелкнул прикуривателем, вгоняя его в ложе.

Нервно кусая губы, я нетерпеливо ждал мига высшего наслаждения, когда наконец-то смогу затянуться вишневым дымом "Captain Black". Миг не спешил наступать, пропуская перед собой вереницу секунд.

Но чему быть — того не миновать, даже чайник, рано или поздно, закипает. С металлическим щелчком прикуриватель вылетел из паза, и, проигнорировав фиксаторы, продолжил путь под сиденье. Такой наглости я не ожидал. Мало того, что мерзкая железка не желала выполнять свою прямую функцию, так еще и вознамерилась подпалить Pro-Sport'овский коврик!

Резким движением утопив педали сцепления и тормоза в пол, превратив в дым добрую половину протектора, я остановил свою крошку, отстегнул ремень и залез под сиденье.

В ту секунду, когда я нащупал "подвижную часть прикуривателя", если верить ВАЗовским каталогам, машина содрогнулась от удара в дверцу. В салон автомобиля, беспомощно шкрябая ногтями в том месте, где у обычных машин расположены ручки, умоляюще смотрела симпатичная, но растрепанная девушка. Остаток ночи предвещал многое.

Недолго думая, а, если точнее — не думая вообще, я помог девушке справиться с преградой, щелкнув тумблером на панели. Девушка прыгнула в ковш, громко хлопнув дверкой.

— Поехали, — пискнула гостья.

— А что мне за это будет? — поинтересовался я.

— Все, что угодно, только поехали скорее, — взмолилась девушка, беспокойно вглядываясь в темноту ночи.

Возражений у меня не было. По боку 2110 полоснул сноп света от фар выруливающего на дорогу Джипа. Из кустов, ломая ветки, вылез огромный детина, размахивая крошечным, если прикинуть по масштабам, пистолетом. И оба направились к моей детке. Возражений точно не было.

— Поехали же! — прокричала пассажирка.

Воткнув первую, я бросил сцепление и утопил акселератор. Двигатель, получив от форсунок повышенной производительности несколько сот грамм бензина, бешено взревел, передние колеса, окутав болид вонючим дымом, заскользили по асфальту, и, мгновение спустя, "червонец" стартанул, за считанные секунды оставив далеко позади и братка, и колхозника. Мой "Фантом" с ревом набрал высоту.

— К тебе, или… — осекся я на полуслова, повернувшись к девушке. — Ты!?

— Саша? — прошептала Таня.

Если кого она и меньше всего ожидала увидеть, и, что немаловажно, хотела — так это меня. С моей стороны чувства были взаимные. История эта, в общем, длинная, хотя, бывают и подлиннее. Дабы не углубляться в подробности, скажу, что верна истина "от любви до ненависти один шаг". Кратко, но емко.

— Ты женился? — осведомилась Таня, пытаясь поудобнее устроиться на Михо.

Действительно, какого еще вопроса можно было ожидать от женщины?

— Я? Упаси Бог! А ты?

— Да.

— И как?

— Отлично. Да что же это… — она наконец-то догадалась извлечь из-под себя медвежонка. — Это что?

— Не трогай, — я пересадил Шпалерадзе на заднее сиденье. — Это Михо, он — друг.

— Да у тебя вконец крыша съехала.

— Только после вас, — съязвил я. — Так куда рулить?

— Не знаю, — упавшим голосом произнесла Таня.

— То есть как? — охнул я.

— Моя сумочка у них осталась… а там паспорт…

— Охренеть можно… — протянул я. — Ты что натворила-то?

Девушка посмотрела на меня так, что вопросов не осталась. Действительно, с двумя аппетитными ножками, обутыми в греческие "блядские" сандалии; супер-мини шортах, обтягивающих кругленькую аккуратненькую попочку; с татуировкой в виде змеи, высунувшей голову над широким кожаным ремнем, а хвостиком делающей непонятно что, но понятно где; с плоским загорелым животиком, выставленным наголо; с двумя холмиками грудей, скрывающимися под обрезанной майкой; с тоненькой шейкой, выразительными скулами, пухленькими губками, покрытыми ярко-розовым блеском, маленьким носиком, зелеными глазками с длиннющими ресницами, с красивым, ровным, высоким лбом, с шелковыми темными волосами, собранными на макушке… вне всяких сомнений, такой девушке, чтобы привлечь к себе неподдельный интерес, даже что-то делать совершенно не обязательно. Особую изюминку вносили ушки с длинными серьгами и прядь волос, ниспадающая с правой стороны лба. Тотальное безобразие.