402, Майами - Нью-Йорк - [6]
- Извините, Боб, ваша сестра так добра, но если это очень сильно мешает вашим планам, я доберусь сама.
- С чего вы взяли, что это моя сестра?... Куда ехать?
- Здесь не далеко, я покажу.
Так началось это знакомство. Именно знакомство, вряд ли кто-нибудь назвал бы это дружбой. Кристина не испытывала особой симпатии к взбалмошной, легкомысленной Анжи и при этом понимала, что та, скорее всего, отвечает ей полной взаимностью. Однако характер Кристины не позволял ей просто так взять и прервать их отношения: Кристина видела, что Анжи необходима поддержка и хотя бы какое-то подобие положительного влияния. Ясно, что это влияние никак не исправит Анжи к лучшему, но она, хотя бы, не будет продолжать катиться дальше по наклонной. А то, что она именно это и делает, Кристина поняла из разговоров с ней: коротких телефонных и длинных, часто заполночь, когда Анж, устроившись с ногами в кожаном кресле в гостиной Криси, дымя сигаретой и потягивая мартини, рассказывала о своей жизни такое, что нередко повергало Кристину в ужас. В таких случаях Криси радовало лишь одно: то, что Боб, загруженный учебой, как правило, занимался в своей комнате, не присутствовал при этих встречах и не слышал всех зачастую неприглядных подробностей биографии Анжи. Если изредка они и встречались втроем на пляже или в одном из баров, разговоры велись в основном на общие темы.
Все, что случилось дальше, случилось слишком быстро, буквально за несколько дней. Кристина даже не успела обратить внимание, что звонки подруги стали чаще адресоваться не ей, а Бобу, который, правда, отделывался от Анж несколькими односложными, ничего не значащими репликами. Если бы Кристина лучше разбиралась в жизни, именно это, чересчур ярко выраженное равнодушие Боба должно было ее насторожить. Но Кристина разбиралась в жизни не очень здорово, она привыкла доверять людям и уж конечно она ни секунды не сомневалась в своем друге... нет, не в друге - в своем любимом. Все эти подробности выстроились для Кристины в отчетливую логическую цепь слишком поздно - уже потом, когда ничего нельзя было исправить. Потом, когда она на бешенной скорости вела свой спортивный "Додж" в сторону побережья, всё дальше и дальше от своего дома, где она пережила первую настоящую трагедию в своей жизни. Первую и последнюю.
...В тот день они вернулись с пляжа, смеясь и перебрасываясь шутками, счастливые и довольные жизнью. В этот день Криси, пожалуй, впервые почувствовала, что ее усилия не пропали даром: никогда раньше Анжи не вела себя так естественно, спокойно и дружелюбно. Она... да, Кристина могла сказать, что она была совершенно нормальной девушкой, а не той полусумасшедшей истеричкой со склонностью злоупотреблять алкоголем, какой они с Бобом ее постоянно наблюдали. Самое главное - Анжи и Боб - тоже впервые - разговаривали друг с другом без характерного напряжения, обсуждали такие вопросы, что Криси даже заподозрила наличие у Анж некоторого интеллекта, о котором раньше трудно было подумать.
- Бобби, угости Анж чем-нибудь прохладительным, - сказала Криси. - А еще лучше, если вы закажете пиццу. Я загляну в душ и скоро приду. Не скучайте!
Заходя в душевую, Криси еще слышала доносящиеся из комнаты голоса Боба и Анжи.
В последующие несколько часов Криси жалела лишь об одном: она слишком рано вернулась. Она предпочла бы вообще не видеть того, что происходило в гостиной. Слишком тривиально и слишком понятно. Слишком неожиданно. Небрежно брошенная на пол одежда - и на диване Анжи в страстных объятиях Боба... Вульгарный, поспешный секс - и больше ничего...
Кристине больше ничего и не требовалось. Постояв несколько секунд в двери - пока комната не перестала плыть перед глазами - она повернулась и, не замеченная, ушла в спальню.
Она дала им еще четверть часа, ровно столько, сколько могла еще выдержать. Когда она вновь появилась на пороге гостиной, Боб и Анжи сидели друг напротив друга с совершенно нейтральным видом. Анжи приветливо улыбнулась Кристине, и только Боб как-то нервно курил сигарету.
- Бобби, - Кристина постаралась, чтобы голос ее не дрогнул, - Бобби, выйди, пожалуйста, ко мне. На секундочку.
Боб тяжело поднялся с кресла, и, нахмурившись, последовал за Кристиной, провожаемый взглядом Анжелины, в котором отчетливо читалось удивление. Уже на крыльце коттеджа Боб заметил в руке Криси ключи от машины.
- Что случилось? - спросил он. - Хочешь сама съездить за пиццей?
Кристина помолчала несколько секунд, глядя куда-то за плечо Боба... скорее даже, сквозь него. Когда она, наконец, заговорила, ее голос звучал ровно и безжизненно.
- Боб, - тихо произнесла Кристина. - Я никогда не думала... Я правда никогда не думала...
Больше она ничего не сказала. Повернулась, села в машину и запустила двигатель. Боб, у которого неожиданно наступило оцепенение, продолжал стоять неподвижно, он так и стоял, пока машина Криси не скрылась из виду за поворотом дороги. Лишь после этого он на негнущихся ногах вернулся в дом.
Глава 3
Кафе международного аэропорта Майами. Анжелина сидит за одиноко стоящим у окошка столиком со стаканом апельсинового сока. Взглянуть правде в глаза всё же пришлось, и эта правда оказалась крайне неприятной, если не сказать - пугающей. Анжелина теперь реально оценивала сложившуюся ситуацию - мир будто бы перевернулся для неё, и сейчас она была в состоянии трезво мыслить. Она прекрасно понимала, виновницей чего она является, и эта мысль, естественно, не давала ей покоя. В её жизнь, полную приключений, никем и ничем не ограничиваемых удовольствий, ворвалась вся эта пренеприятнейшая история, которая должна теперь поневоле всё изменить: во-первых, Анжелине приходится возвращаться в Нью-Йорк к родителям, что конечно же означает конец её беззаботной жизни, хотя она и понимает, что так будет лучше, так как всё равно ей в Майами, в городе, где всё напоминает о случившемся, оставаться нельзя; во-вторых, ей придется за всё отвечать перед родителями и сестрой, девушкой строгих правил. Как она всё это объяснит? Расскажет ли всё по чести или же выкажет виновной не себя? Как будет смотреть в глаза родным? Но всё-таки её тешила, если можно так выразиться, мысль, что сестра поймёт её и поддержит, как всегда и было, и что именно её Анж увидит из родных первой.
Сын Зевса и Геры, герой многочисленных мифов и легенд. С самого его рождения его жизнь была тесно связана с Олимпом, его преследовали любовь и ревность богов. Ночь, которую великий громовержец провел с матерью Геракла — Алкменой, — длилась трое суток, а бессмертие мальчик обрел тогда, когда к груди его приложила сама Гера, супруга Зевса. Она, впрочем, была отнюдь не рада рождению будущего героя и не раз пыталась избавиться от пасынка. Как гласят некоторые источники, имя «Геракл» означает «прославленный герой» или «благодаря Гере».
Если призыв в волшебный мир внезапно оборвался на середине, уж точно не следует унывать. Нужно взять себя в руки и вынести из этого как можно больше пользы. Например, постараться сотворить самую настоящую магию. *** Когда молодая девушка поняла, что вскоре ее счастливая жизнь будет оборвана внезапным призывом в иной мир, она приложила все усилия, чтобы этого избежать. Но вместо заветного ключа от оков под названием Якорь она получила нечто большее.
Будьте терпеливы к своей жизни. Ищите смысл в ежедневной рутине. Не пытайтесь перечить своему предпочтению стабильности. И именно тогда вы погрузитесь в этот кратковременный мир. Место, где мертво то будущее, к которому мы стремились, но есть то, что стало закономерным исходом. У всех есть выбор: приблизить необратимый конец или ждать его прихода.
В архиве видного советского лисателя-фантаста Ильи Иосифовича Варшавского сохранилось несколько рассказов, неизвестных читателю. Один из них вы только что прочитали. В следующем году журнал опубликует рассказ И. Варшавского «Старший брат».