40 лет Санкт-Петербургской типологической школе - [9]
Вера часто характеризируется как эпистемическая установка на всеобщую и осуществляющуюся в конечном итоге (вопреки разным частным явлениям, которые могли бы противоречить этому) связность и понятность действительности (напомним речение Эйнштейна: «What is incomprehensible is that the universe is comprehensible»). Во всяком случае ее характеризуют таким образом в тех ее аспектах, которые ведут к «хорошему»; «хорошее», согласно этой установке, гарантируется, так сказать, на глобальном уровне (ср. понятие «космического оптимизма» в работе [Селезнев 1988: 251–252]).
Эти, думается, правильные ассоциации, связываемые с понятием веры, имеют свое недвусмысленное отражение в нашем семантическом представлении: это отражение видно в условной конструкции, содержащейся в [1], особенно в ее консеквенте.
С одной стороны, вера является, безусловно, так же как и знание, состоянием, а не действием или событием (в частности, она не является речевым действием или актом речи). Но с другой стороны, она тесно связана с человеческой деятельностью: по-настоя-щему верящее лицо от своего эпистемического состояния переходит к соответствующей активности; в свою очередь, активность требует отсутствия отчаяния, т. е. требует именно какой-то (подходящей) веры.
И эта двойственная истина, столь же важная, сколь и неоспоримая, четко отражается в нашем описании. Ей соответствует, именно, основная формула «готовности сказать». Эта формула обозначает, правда, состояние; но это такое состояние, благодаря которому субъект действует, причем действует отнюдь не просто как говорящее лицо: ведь речь сопутствует всем вообще действиям лиц. И не только сопутствует: она в огромной степени регулирует остальные действия, управляет ими.
Базисному эпистемическому глаголу знать, что, который никак не ограничивается человеческими или личными субъектами (пожалуй, даже подсолнухи знают, где солнце?), противопоставляются предикаты эпистемических состояний, свойственных лицам.
Среди них предикат верить, что занимает совершенно особое место: это конкурент знания, который, однако, как и уверенность, формально не исключает знания (в отличие от целого ряда других эпистемических предикатов, которые попросту исключают соответствующее знание и которые также в иных отношениях куда банальнее веры); с другой стороны, и отсутствие веры, неверие, не исключает соответствующего знания.
Одновременно наш глагол отличается тем, что возможности хотя бы только метафорического распространения его на животных намного более ограничены, чем у других эпистемических предикатов, даже таких, как быть уверенным, считать.
Это, можно сказать, самый человеческий предикат: именно он, как ни один другой, связывает нас с «трансцендентным миром», точнее, с Богом (агностик добавил бы здесь: если таковые существуют). И устанавливает он эту связь не только в минуты нашего озарения религиозными (или антирелигиозными) мыслями. Нет, он это делает всегда.
Апресян Ю. Д. Проблема фактивности: «знать» и его синонимы // Вопросы языкознания. 1995. № 4.
Арутюнова Н. Д. Знать себя и знать другого (по текстам Достоевского) // Слово в тексте и в словаре. Сб. ст. к 70-летию акад. Ю. Д. Апресяна / Ред. Л. Л. Иомдин, Л. П. Крысин М., 2000.
Селезнев М. Г. Вера сквозь призму языка // Прагматика и проблемы интенсиональности. М., 1988.
Шатуновский И. Б. Семантика предложения и нереферентные слова. М., 1996.
Шмелев А. Д. «Хоть знаю, да не верю» // Логический анализ языка. Ментальные действия / Ред. Н. Д. Арутюнова, Н. К. Рябцева М., 1993.
Boguslawski A. Grice ftir Konditionalsätze. Von «ich sage nicht, es ist wahr» zu «es ist nicht wahr» // Junghanss U., Zybatow G. (Hrsg.). Formale Slavistik Frankfurt am Main, 1997.
Boguslawski A. Science as Linguistic Activity, Linguistics as Scientific Activity. Warszawa, 1998.
Hintikka J. Knowledge and Belief. An Introduction to the Logic of the Two Notions. Ithaca; N. Y., 1962.
Lenzen W. Recent Work in Epistemic Logic. Amsterdam, 1978.
Miłosz Cz. Piesek przydrożny. Kraków, 1997.
PieperJ. Lieben, hoffen, glauben. Msnchen, 1986.
Welte B. Was ist Glauben? Gedanken zur Religionsphilosophie. Freiburg, 1982.
А. В. Бондарко
Категориальные ситуации в функционально-грамматическом описании
1.1. Вступительные замечания. Тема этой статьи тесно связана с общей проблематикой анализа грамматических категорий на разных уровнях языковой системы. Важные аспекты этой проблематики освещаются в трудах А. А. Холодовича. В его работах описание категорий глагола включает их соотнесение с семантической и формальной структурой предложения (см. [Холодович 1979: 138–160]). Исследование категорий глагола в комплексе «глагольный предикат — предложение в целом» получило дальнейшее развитие в трудах Лаборатории типологического изучения языков ИЛИ РАН (см. [Храковский, Оглоблин 1991]).
Выход анализа глагольных категорий на уровень предложения влечет за собой обращение к обозначаемой ситуации и ее компонентам. Понятие ситуации используется в работах, посвященных категориям глагола, в частности в теории диатезы и залога (см. [Холодович 1970:4—15; 1979:112–138; Храковский 1970: 27–30; 1974: 6–9; 2001а; Сильницкий 1973: 373–391]), в теории глагольного вида (см. [Сотпе 1976: 44–48; 2001; Мелиг 1985; Mehlig 2001; Барентсен 1995]). Это понятие выступает в лингвистической литературе в различных вариантах (ср. [Алисова 1971: 321; Гак 1973; 1998:252; Берниковская 2001]).
В книге изучается феномен непрямого выражения смысла в языке. Сопоставляются различные толкования этого явления в русском символизме, феноменологии, лингвистике, семантике, аналитической философии, структурализме, теориях референции, тропологии, нарратологии, деконструктивизме и др. Выявляются и анализируются разнообразные конкретные способы непрямого выражения смысла: расщепленная, отсроченная, непрямая референция; двуголосие, полифония, антиномические конструкции; расшатывание акта именования, символ и метафора; ингенциональные и аттенциональные сцепления, модальные и тональные сдвиги; смещения и наслоения фокусов внимания, расщепление «я» говорящего на частные «голоса», их попеременные смены, чередования и наложения; саморедукция авторского голоса и ее степени, стадия инсценированной «смерти автора» и т.
Задача этой книги — показать, что русская герменевтика, которую для автора образуют «металингвистика» Михаила Бахтина и «транс-семантика» Владимира Топорова, возможна как самостоятельная гуманитарная наука. Вся книга состоит из примечаний разных порядков к пяти ответам на вопрос, что значит слово сказал одной сказки. Сквозная тема книги — иное, инакость по данным русского языка и фольклора и продолжающей фольклор литературы. Толкуя слово, мы говорим, что оно значит, а значимо иное, особенное, исключительное; слово «думать» значит прежде всего «говорить с самим собою», а «я сам» — иной по отношению к другим для меня людям; но дурак тоже образцовый иной; сверхполное число, следующее за круглым, — число иного, остров его место, красный его цвет.
Данная публикация посвящена трудному и запутанному вопросу по дешифровке таинственного памятника древней письменности — глиняного диска, покрытого с обеих сторон надписью из штампованных фигурок, расположенных по спирали. Диск был найден в 1908 г. на Крите при раскопках на месте древнего Феста. Было предпринято большое количество «чтений» этого памятника, но ни одно из них до сих пор не принято в науке, хотя литература по этому вопросу необозрима.Для специалистов по истории древнего мира, по дешифровке древних письменностей и для всех интересующихся проблемами дешифровки памятников письменности.
Книга представляет собой научный труд в популярном, доступном изложении. В ней рассказывается о библейских фразеологизмах (образных выражениях, пословицах, поговорках, афоризмах, крылатых изречениях) и библеизмах – словах в русском и других европейских языках, а также об отражении библейских образов, сюжетов, идей, правовых и морально – этических норм и воззрений древнего Востока в культуре народов, исповедующих христианскую религию. Особое внимание уделяется русской национальной культуре: использованию библейских слов и выражений в русском языке, в художественной и публицистической литературе, в изобразительном и музыкальном искусстве.Для гуманитариев разных специализаций: филологов, историков, культурологов, искусствоведов, школьных учителей, преподающих основы христианской (православной) культуры, а также для самого широкого круга читателей, интересующихся историей русского языка и культурой русского и европейских народов.Книга создана на кафедре общего и русского языкознания филологического факультета Российского университета дружбы народов (РУДН) при поддержке Российского государственного научного фонда (РГНФ).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.