40 лет Санкт-Петербургской типологической школе - [11]
2.1. Варианты категориальных ситуаций. Типовые КС, будучи семантическими инвариантами, реализуются в многоступенчатой и многомерной системе вариативности. Рассмотрим некоторые примеры.
Система вариативности аспектуальных ситуаций, представляющих собой аспектуальную характеристику высказывания, включает соотношение ситуаций тендентивно-предельных и нетендентивно-предельных. Тендентивная предельность характеризуется признаком направленности действия на достижение предела (с потенциальным пределом) и с реальным достижением именно того и только того предела, на который направлено действие (ср. понятие «естественного результата» процессов с «одной степенью свободы» в интерпретации А. А. Холодовича [Холодович 1979: 138–139]). Тендентивно-предельными являются оба члена видовых пар типа добиться — добиваться, вспомнить — вспоминать, исправить — исправлять, наладить — налаживать, киснуть — скиснуть, стареть — постареть. Например: Долго убеждал и наконец убедил. Нетендентивная предельность связана со «скачком в новое» (см. [Маслов 1984: 219]) при отсутствии какого-либо указания на ведущий к этому процесс. Ср., например, видовые пары типа задеть — задевать, заметить — замечать, назначить — назначать, попасть — попадать, похитить — похищать, появиться — появляться, случиться — случаться, а также несоотносительные глаголы совершенного вида типа зашипеть, отшуметь, изголодаться, прильнуть и т. п.
Выделяются две разновидности тендентивно-предельных ситуаций, связанные в русском и других славянских языках с противопоставлением совершенного и несовершенного вида (СВ — НСВ): 1) процессуальная разновидность, характеризующаяся элементом «направленность» (добиваться, уговаривать); 2) результативная разновидность, отличающаяся элементом «достижение» (добиться, уговорить). Существенно соотношение контролируемой и неконтролируемой тендентивности. Контролируемая тендентивная предельность возможна, естественно, лишь при одушевленном субъекте: выращивать — вырастить, изживать — изжить, строить — построить и т. п. Неконтролируемая тендентивность возможна как при одушевленном субъекте (полнеть — пополнеть, стареть — постареть, привыкать — привыкнуть), так и при неодушевленном (блекнуть — поблекнуть, гаснуть — погаснуть).
Варианты КС характеризуются определенным комплексом отличительных признаков. Так, признаками процессных ситуаций, выражаемых в высказывании при участии форм НСВ, являются: а) «срединность» — выделение в действии фиксируемого срединного периода, представление действия как уже начатого, но еще не законченного; например: Он с удовольствием смотрел, как складывал Александр тонкое черное платье на табурет и обрядовым жестом сложил вровень обе штрипки от брюк (Ю. Тынянов); б) перцептивность (наблюдаемость и другие виды восприятия), ср. приведенный выше пример, в котором перцептивность подчеркивается обозначением субъекта и процесса наблюдения (Он смотрел, как…); признак перцептивности отражает изобразительную (описательную) функцию высказывания — его направленность на описание наблюдаемой, так или иначе воспринимаемой ситуации; перцептивность может быть реальной, непосредственной, так или иначе представленной в контексте, например: Посмотри, там кто-то идет, или условной, образной, «литературной», например: «Падение Римской империи» совершалось столетиями, медленно и неуклонно, преисполненное житейской пестроты и сутолоки, как все в мире… (А. Блок); в) длительность;
г) динамичность — выражение динамики течения действия в фиксируемый период вместе с течением времен — от прошлого к будущему; передается динамика переходов от одного состояния в протекании действия к другому, более позднему; в рамках фиксируемого периода моменты t-1, t-2, t-З и т. д. соответствуют разным состояниям (этапам) развертывания процесса, см. [Бондарко 1983а: 116–159; 1983б].
Многоступенчатая вариативность характеризует таксисные (аспектуально-таксисные) ситуации (см. описание вариантов аспектуально-таксисных ситуаций в разделах коллективной монографии [ТФГ 1987], написанных Т. Г. Акимовой и Н. А. Козинцевой: [Акимова, Козинцева 1987а: 257–279; Акимова 1987: 275–280; Козинцева 1987: 280–288; Акимова, Козинцева 1987б: 288–294]; из работ последнего времени см. [Козинцева 2001]). Говоря о таксисных ситуациях, мы имеем в виду типовые содержательные структуры, представляющие собой тот аспект передаваемой высказыванием «общей ситуации», который связан с функцией выражения временной соотнесенности (сопряженности) действий в составе полипредикативного комплекса. Элементы этого комплекса относятся к одному и тому же временному плану (прошлого, настоящего или будущего). Например, в высказывании В то время как я подходил к этой комнате, они уже выходили из нее представлена аспектуально-таксисная ситуация типа «процесс — одновременный процесс».
Таксисные ситуации по своей структуре могут быть двучленными и многочленными. Первый тип является постоянным структурным признаком зависимого таксиса (Войдя в комнату, сосед остановился). В сфере независимого таксиса двучленная структура представлена в сложноподчиненных предложениях
Что такое литература русской диаспоры, какой уникальный опыт запечатлен в текстах писателей разных волн эмиграции, и правомерно ли вообще говорить о диаспоре в век интернет-коммуникации? Авторы работ, собранных в этой книге, предлагают взгляд на диаспору как на особую культурную среду, конкурирующую с метрополией. Писатели русского рассеяния сознательно или неосознанно бросают вызов литературному канону и ключевым нарративам культуры XX века, обращаясь к маргинальным или табуированным в русской традиции темам.
Виктор Топоров (1946–2013) был одним из самых выдающихся критиков и переводчиков своего времени. В настоящем издании собраны его статьи, посвященные литературе Западной Европы и США. Готфрид Бенн, Уистен Хью Оден, Роберт Фрост, Генри Миллер, Грэм Грин, Макс Фриш, Сильвия Платт, Том Вулф и многие, многие другие – эту книгу можно рассматривать как историю западной литературы XX века. Историю, в которой глубина взгляда и широта эрудиции органично сочетаются с неподражаемым остроумием автора.
Так как же рождаются слова? И как создать такое слово, которое бы обрело свою собственную и, возможно, очень долгую жизнь, чтобы оставить свой след в истории нашего языка? На этот вопрос читатель найдёт ответ, если отправится в настоящее исследовательское путешествие по бескрайнему морю русских слов, которое наглядно покажет, как наши предки разными способами сложения старых слов и их образов создавали новые слова русского языка, древнее и богаче которого нет на земле.
Набоков ставит себе задачу отображения того, что по природе своей не может быть адекватно отражено, «выразить тайны иррационального в рациональных словах». Сам стиль его, необыкновенно подвижный и синтаксически сложный, кажется лишь способом приблизиться к этому неизведанному миру, найти ему словесное соответствие. «Не это, не это, а что-то за этим. Определение всегда есть предел, а я домогаюсь далей, я ищу за рогатками (слов, чувств, мира) бесконечность, где сходится все, все». «Я-то убежден, что нас ждут необыкновенные сюрпризы.
Содержание этой книги напоминает игру с огнём. По крайней мере, с обывательской точки зрения это, скорее всего, будет выглядеть так, потому что многое из того, о чём вы узнаете, прилично выделяется на фоне принятого и самого простого языкового подхода к разделению на «правильное» и «неправильное». Эта книга не для борцов за чистоту языка и тем более не для граммар-наци. Потому что и те, и другие так или иначе подвержены вспышкам языкового высокомерия. Я убеждена, что любовь к языку кроется не в искреннем желании бороться с ошибками.
Наталья Громова – прозаик, историк литературы 1920-х – 1950-х гг. Автор документальных книг “Узел. Поэты. Дружбы. Разрывы”, “Распад. Судьба советского критика в 40-е – 50-е”, “Ключ. Последняя Москва”, “Ольга Берггольц: Смерти не было и нет” и др. В книге “Именной указатель” собраны и захватывающие архивные расследования, и личные воспоминания, и записи разговоров. Наталья Громова выясняет, кто же такая чекистка в очерке Марины Цветаевой “Дом у старого Пимена” и где находился дом Добровых, в котором до ареста жил Даниил Андреев; рассказывает о драматурге Александре Володине, о таинственном итальянском журналисте Малапарте и его знакомстве с Михаилом Булгаковым; вспоминает, как в “Советской энциклопедии” создавался уникальный словарь русских писателей XIX – начала XX века, “не разрешенных циркулярно, но и не запрещенных вполне”.