40 лет Санкт-Петербургской типологической школе - [146]
В принципе изменение диатезы, т. е. переход от исходной диатезы к производным, может маркироваться: А — только путем переоформления глагола, Б — только путем переоформления имен, В — только путем ликвидации синтаксической позиции имени. Учитывая эти возможности, а также логически допустимые случаи их комбинаторики, можно построить следующее исчисление, указывающее, как маркируется изменение диатезы:
(1) А (изменение диатезы маркируется только путем переоформления глагола). Насколько можно судить по литературе, примеры такого типа встречаются в языках майя. Мы приведем соответствующий пример из языка тцелтал (tzeltal), где переход от активной диатезы к пассивной маркируется только в глаголе, если не считать изменения порядка следования актантов, ср., [Dayley 1981:43]:
la s-mil-ø Jpetulte Jwan => ø-mil-ot-ø Jwan teJpetul
T AG3-kill-PT3 Peter the John T-kill-PASS-PT3 John the Peter
«Peter killed John» => «John was killed by Peter».
(2) Б (изменение диатезы маркируется только путем переоформления имен — Царь пожаловал Ермаку шубу => Царь пожаловал Ермака шубой),
(3) В (изменение диатезы маркируется только путем ликвидации синтаксической позиции имени— Бабушка вяжет кофту => Бабушка вяжет),
(4) АБ (изменение диатезы маркируется путем переоформления глагола и имен — Сосед построил баню => Баня была построена соседом),
(5) АВ (изменение диатезы маркируется путем переоформления глагола и ликвидацией синтаксической позиции имени — (укр.) Ректор прийняв Вас до iнституту => Вас прийнято до iнституту),
(6) БВ (изменение диатезы маркируется путем переоформления имен и ликвидацией синтаксической позиции имени — Маша выбила пыль из ковра => Маша выбила ковер),
(7) АБВ (изменение диатезы маркируется путем переоформления глагола, имен и ликвидацией синтактиксической позиции имени — Сосед построил баню => Баня была построена) [Храковский 1991][132].
Если возможное количество диатез любой глагольной лексемы с заданными свойствами устанавливается теоретически, то фактически имеющиеся диатезы и наличные залоговые глагольные формы определяются только эмпирически. По-видимому, можно утверждать, что все наблюдаемые типы соотношений между диатезами и словоформами одной глагольной лексемы находятся между двумя полюсами: (а) каждая диатеза обозначается специальной глагольной формой — число залогов равно числу диатез, (б) все диатезы обозначаются одной и той же глагольной формой — диатезы специально не маркируются в глаголе, и, следовательно, категории залога нет. Таково краткое и очень конспективное изложение концепции, которая первоначально была представлена в названных работах А. А. Холодовича и И. А. Мельчука.
Если говорить об оценке этой концепции и ее вкладе в современную лингвистическую теорию, то самое важное, на мой взгляд, заключается в том, что понятие диатезы получило все права гражданства в лингвистике и используется в работах исследователей, принадлежащих к различным школам и направлениям, хотя оно иногда и подвергается некоторым модификациям. Свидетельством кодификации этого понятия может служить тот факт, что оно включено в «Лингвистический энциклопедический словарь» (М., 1990). Существенно и то, что репертуар конструкций, в которых маркируется изменение диатез, в определенной степени изменился по сравнению с традиционным репертуаром залоговых конструкций. Поскольку изменение диатез не обязательно маркируется в глаголе, то соответственно к анализу подключаются конструкции типа Мама намазала масло на хлеб и Мама намазала хлеб маслом, Маша выбила пыль из ковра и Маша выбила ковер и т. п., которые обычно оставались вне поля зрения исследователей при изучении залоговых конструкций. Кроме того, был взят на вооружение принцип исчисления, который, в частности, успешно был использован при описании итеративных, императивных и условных конструкций [Храковский 1989,1992,1998; Xrakovskij 1997,2001].
Теперь я хотел бы остановиться на тех претензиях к этой концепции, которые можно найти в современной литературе. Основная претензия заключается в том, что в рамках предложенного подхода «у залога никакой семантики нет, функция этой категории — в простом преобразовании синтаксической структуры предложения: подлежащее и дополнение как бы меняются местами, и этот факт отражается в глагольной форме» [Плунгян 2000: 193]. На первый взгляд эта претензия справедлива, поскольку основной пафос концепции диатез и залогов состоял в том, чтобы показать, что механизм изменения диатез и залогов состоит в перераспределении синтаксических актантов относительно неизменного набора семантических актантов, и в том, чтобы исчислить все теоретически возможные перераспределения. Но механизм изменения диатез и залогов не отождествлялся с функцией. Если о значении разных диатез и залогов не шла речь, то, очевидно, потому, что термин «значение» в начале 70-х годов использовался только при характеристике т. н. содержательных грамматических категорий типа глагольных категорий наклонения, времени, вида и т. п. Но суть различий, которые возникают при употреблении, скажем, соотносительных активной и пассивной конструкции была авторам концепции безусловна известна. Так, еще в 1967 г. И. А. Мельчук писал: «Активный и соответствующий пассивный глагол, строго говоря, не различаются по смыслу — они имеют тождественное означаемое: лат. pater hostem occidit и a patre hostis occiditur означают в точности одну и ту же ситуацию (мы оставляем в стороне различия в логическом и психологическом выделении— „подчеркивании“» [Мельчук 1967: 360]. Как раз оставляемые в стороне различия в логическом и психологическом выделении и составляют функцию различных залогов и диатез или, иными словами, то, «как говорящий
