39 ступенек - [23]

По мосту проехала двухколесная бричка, и сидевший в ней молодой человек приветствовал моего собеседника. Когда бричка исчезла из вида, он смотал удочку и, показав рукой на белые каменные ворота в ста метрах справа от моста, сказал:

— Подойдите к заднему крыльцу, там вас покормят. — Я прошел к красивому двухэтажному особняку, стоявшему посреди лужайки, спускающейся под небольшим уклоном к реке. Цветник из чайных роз и кусты сирени довершали картину. Суровый, точно судья, дворецкий уже поджидал меня.

— Пожалуйте сюда, сэр, — сказал он.

Мы прошли по коридору и затем поднялись по лестнице. Я оказался в прелестной комнате с видом на реку и лужайку. Повсюду были разложены принадлежности моего туалета: коричневый костюм из тонкой шерсти, рубашка, галстуки, бритвенный прибор и щетки для волос, две пары обуви.

— Сэр Уолтер, — пояснил дворецкий, — распорядился, чтобы я принес вам одежду мистера Реджи. Он считает, что она подойдет вам. Мистер Реджи бывает иногда здесь по уик-эндам. Следующая дверь по коридору — ванная. Воду я уже налил. Ужин через полчаса после удара гонга.

Я откинулся в кресле и подивился происшедшей, точно в сказке, перемене. Я подошел к зеркалу и посмотрел на себя. Худой, желтый человек, обросший бородой, очень бедно одетый, в разбитых, давно нечищенных ботинках — не то бродяга, не то пастух. И вот, пожалуйста, приму сейчас ванну, побреюсь, надену на себя шикарный костюм и буду сидеть за одним столом с лордом, и мне будут прислуживать лакей и дворецкий.

Выйдя из ванной, я оделся во все новое, — вещи были как будто на меня сшиты — и зеркало отразило теперь довольно симпатичного молодого мужчину в дорогом костюме.

Красивый серебряный подсвечник стоял посреди раскрытого круглого стола, за которым меня дожидался сэр Уолтер.

— Должен вам сразу сказать, что будете ужинать с человеком, которого разыскивает полиция. И вряд ли что-нибудь меняет тот факт, что я абсолютно невиновен, — начал я.

— Ну-ну, будет вам, — улыбнулся хозяин, — не портите себе аппетит. Мы поговорим обо всем после ужина.

Ужин был превосходен, равно как и поданное к нему шампанское. На десерт был подан старый портвейн, и я так расхрабрился, что рассказал сэру Уолтеру об одной рыбе в реке Замбези, которая — если вы будете неосторожны — может обгрызть вам пальцы. Сэр Уолтер в свою очередь рассказал мне о своих достижениях: оказывается, он объехал с охотничьим ружьем почти полсвета. Потом мы прошли в его кабинет, куда нам был подан кофе. Книжные полки вперемежку с охотничьими трофеями создавали странное, но вместе с тем приятное впечатление, и я дал себе зарок, что когда-нибудь и в моем доме будет такой же кабинет. Когда после кофе, мы задымили сигарами, мой хозяин вдруг сказал:

— Гарри писал мне, что вы имеете сообщить мне что-то весьма важное, мистер Ханней.

Наконец-то, с моих плеч свалилась давившая меня тяжесть! Я начал свой долгий рассказ с того, как встретил у своих дверей Скаддера. Когда я заговорил о Каролидесе и международной конференции, на губах сэра Уолтера промелькнула скептическая усмешка. Затем был молочник и гостиница в Галлоузе, где я расшифровал записную книжку Скаддера.

— Она при вас? — озабоченно спросил он и удовлетворенно вздохнул, когда я достал ее из кармана и показал ему.

Не раскрывая пока содержания расшифрованных записей, я рассказал о встрече с сэром Гарри и о речах, произнесенных в Масоник-холле. Мой хозяин не выдержал и расхохотался.

— Гарри наверняка нес околесицу. Я его очень люблю, но у него голова набита всякой чепухой, которой его снабжает идиот-дядя. Продолжайте, мистер Ханней.

Я описал свое приключение на дороге, и он попросил меня рассказать более подробно о людях в машине.

Опять я вызвал его смех, когда рассказал, как захватил машину этого осла Джопли. Сэр Уолтер стал очень серьезен, когда я рассказывал о лысом человеке с глазами, как у ястреба. Наконец, мой рассказ был окончен.

Сэр Уолтер встал из кресла и прошелся по комнате. Потом, остановившись у камина, сказал:

— Выбросите из головы мысль о полиции. Законы нашей страны будут вам защитой.

— Неужели полиция нашла убийцу? — воскликнул я.

— Нет, но в течение последних двух недель были установлены факты, которые позволяют вычеркнуть вас из списка подозреваемых.

— Интересно, почему? — удивился я.

— Скаддер был странный человек, с одной стороны, сумасшедший, с другой стороны, гений. Я был с ним знаком, он для меня кое-что сделал. С ним было трудно работать, потому что он любил все делать один. Он, вообще, не любил кому-либо подчиняться. Поэтому он не находился в рядах тех, кто занимался разведкой, и это очень жаль, потому что человек он был весьма способный. Он был одним из немногих мужественных людей, каких я знаю и в то же время был нервным и капризным, как беременная женщина. Я получил 31 мая письмо от него.

— Как же так, — опять удивился я, — ведь он был убит 24 мая?

— На письме стоит штемпель от 23 мая. Письмо пришло ко мне через неделю, побывав сначала в Испании. Оттуда оно было переслано в Ньюкасл и уже затем попало ко мне. У него была мания заметать следы.

— О чем в нем говорилось?