35 Мая - [3]

– При подобных обстоятельствах уже ничему не приходится удивляться, – покачал головой дядюшка Рингельхут.

– Вы очень милый человек, – растроганно сказал конь и левым передним копытом похлопал дядюшку по плечу. Плечо затрещало, а дядюшка взвыл:

– Ааа!

Конрад погрозил Вороному пальцем.

– Если вы сломаете моего дядю, – закричал он, – то будете иметь дело со мной!

Конь поднял верхнюю губу, так что видны стали большие белые зубы, и беззвучно расхохотался. Потом рассыпался в извинениях. Он ведь ничего плохого не хотел.

– Ладно уж, – сказал дядюшка Рингельхут и потер себе ключицу. – Но в следующий раз будьте поосторожней, дражайший Негро Кабалло. Я ведь, в сущности, не лошадь.

– Я буду впредь внимательнее, – пообещал Вороной, – а вообще я лучший роликобежец среди млекопитающих. Мой номер знаменит на весь мир!

И они втроем стали смотреть в окно. У Негро Кабалло, когда он, высунувшись в окно, глянул вниз, внезапно закружилась голова, он побледнел со страху и закрыл глаза. Лишь когда Конрад заявил, что коню должно быть стыдно, тот медленно поднял веки.

– Смотрите, не вывалитесь из окна, – предостерег дядюшка Рингельхут. – Только еще не доставало, чтобы из окна моей квартиры выпала лошадь!

Негро Кабалло сказал:

– Знаете, нашему брату не часто приходится смотреть вниз с четвертого этажа. Но теперь уже все в порядке. И все-таки, я был бы вам очень признателен, если бы вы пустили меня в середку. Осторожность не повредит!

Итак, конь занял место между дядей и племянником, высунул голову в окошко и сожрал две фуксии с соседского балкона, а заодно еще и бегонию. С корнем! Только цветочные горшки он из чистой любезности оставил нетронутыми.

На Иоганнмайерштрассе вдруг поднялся страшный шум. Внизу стоял маленький круглый человек, который махал руками, топал жирными ножками и орал как резаный.

– Это уже переходит все границы! – кричал он в крайнем раздражении. – У вас в окне лошадь! Вы что, не знаете, что такое порядок в доме? Не знаете, что это запрещено – приводить в квартиру лошадей! Что?

– Кто этот коротышка? – спросил Конрад.

– Ах, это хозяин дома, – отвечал дядюшка Рингельхут. – Его зовут Клеменс Вафель-Крошке.

– Какое бесстыдство с вашей стороны! – разорялся маленький толстый господин Вафель-Крошке. – Имейте в виду, что цветы, которые эта кляча так противозаконно сожрала с балкона Леманов, вам придется возместить. Ясно вам?

Но тут по черной шкуре Негро Кабалло пробежала дрожь. И-го-го, он не позволит оскорблять себя! Он схватил один из пустых горшков и нарочно уронил его, строго вертикально. Горшок со свистом, словно он очень торопился, полетел вниз и угодил точнехонько по твердой шляпе орущего хозяина. Господин Клеменс Вафель-Крошке рухнул на колени, умолк в полнейшем замешательстве, робко поднял глаза, затем приподняв вконец испорченную шляпу, проговорил дрожащим голосом:

– Простите пожалуйста!

И быстренько скрылся в доме.

– Если бы этот тип не ушел, – сказал Вороной, – я бы ему весь балкон на шляпу скинул.

– Вот это мне и в самом деле могло бы дорого обойтись, – заметил дядюшка Рингельхут. – Давайте лучше займемся чем-нибудь другим!

Негро Кабалло весело заржал. И они решили втроем сыграть в «квартет поэтов». Конь всех обыграл. Он наизусть знал всех классиков и их произведения. Дядюшка Рингельхут потерпел полное фиаско. Как аптекарь он, конечно же, знал, какими болезнями страдали поэты, чем они лечились и отчего умерли. Но вот их романы и драмы он забыл начисто. Трудно поверить, но он даже утверждал, что Шиллерову «Песнь о колоколе» написал Гете!

Конрад вдруг вскочил, швырнул на стол свои карточки, бросился к книжному шкафу, рванул дверцу, выхватил с верхней полки толстый том и, усевшись на ковре, принялся листать его.

– Нам не хотелось бы показаться навязчивыми, – сказал дядя, – но может, ты соблаговолишь объяснить нам, с какой стати ты вдруг бросил нас, можно сказать, на произвол судьбы? Кстати, мне как раз не хватает комедии Готхольда Эфраима Лессинга. Я знаю только, что жена Лессинга, Ева Кениг, умерла вскоре после рождения ребенка, еще через несколько дней умер и ребенок, а сам Лессинг тоже после этого долго не прожил.

– Однако то, что вы нам тут поведали, отнюдь не комедия, – не без иронии заметил Вороной, и прижавшись мордой к уху дядюшки Рингельхута, прошептал:

– Минна фон Барнгельм.

Дядюшка в сердцах стукнул кулаком по столу.

– Ничего подобного! Его жену звали Ева Кениг, а никакая не Минна фон Боорнгольм.

– Черт побери, – пробормотал Негро Кабалло. – Во-первых, не Боорнгольм, а Барнгельм. Так вот, Минна фон Барнгельм вовсе не была женой Лессинга, просто это название его комедии.

– Ах вот как! – воскликнул Рингельхут, – что ж вы сразу-то не сказали? Давай, Конрад, найди нам Минну фон Боорнгольм!

Конрад сидел на ковре и молча листал книгу.

– А не могли бы вы прицельным ударом копыта вытряхнуть моего уважаемого племянника из его костюма? – спросил своего четвероногого гостя дядюшка Рингельхут.

Негро Кабалло потрусил к Конраду, схватил его зубами за воротник и поднял в воздух. Но Конрад даже не заметил, что он больше уже не сидит на ковре. Он с таким же озабоченным видом продолжал листать книгу, хотя конь держал его на весу.