33 (сборник) - [28]

Мы больше не писали друг другу. Он так решил. Я приняла. Нет, мы не перестали общаться совсем. Но это было уже по-другому. Я привыкала к новым ощущениям без него, без его постоянного присутствия в моей голове. Но ломка продолжалась. Он стал для меня наркотиком, и теперь мне срочно требовалась доза. Доза! Доза! Доза ума, глубины, понимания и интеллекта! Найти такого же человека, чтобы заполнить душевную пустоту, было практически нереально. Я обратилась в семью, но непонимание мужа охладило мой пыл к дальнейшим действиям. И было мне так херово!

Глава 13. Одиночество

Я часто гуляла одна и много думала. Мысли мои то текли бурной рекой, то разбивались на мелкие ручейки. Как всегда, прогуливаясь без определённого вектора, я вышла на Советскую площадь. День выдался на славу: весна, конец апреля. Поэтому конвейер штамповал семейные парочки в ускоренном режиме.

«Поздравляем, поздравляем, поздравляем!» – под бурные аплодисменты из Дворца бракосочетания выходила очередная ячейка общества. Новоиспечённые парочки молодожёнов, все, как марионетки, проделывали одно и то же, как будто ими руководил один режиссёр. «Подойдите к вечному огню. Подошли? Положите цветы, а теперь головы – вверх, и смотрите на памятник. Нет, рано опустили! Ещё смотрите на памятник», – командует дядька с камерой, видимо, не успел снять. Я смотрю на всё это и не могу удержаться от смеха, а молодым хоть бы что, даже не улыбнулись. Они мнят из себя настоящих актёров в главных ролях избитого фильма под названием «Свадьба», и им вовсе не кажется, что, задрав головы кверху, выглядят они, как полнейшие дебилы.

Рядом уже следующая парочка разыгрывает под дудочку режиссёра-неудачника другую, не менее трогательную сцену.

– Ты куришь? – спрашивает дядька с камерой парнишку с отсутствующим подбородком в белом костюме жениха, который явно ему велик на пару размеров.

– Да, – гордо отвечает доходяга.

– Ну и прекрасно, – продолжает режиссёр, – тогда сейчас свидетель тебе предлагает сигарету, а ты…

Мне уже неинтересно, хитро улыбаясь своим мыслям, я подхожу поближе к другим молодожёнам.

– Ты тихонько двигай руку, как будто скользишь, – объясняет режиссёр невесте.

Она с милой тупой улыбкой делает, что ей говорят.

– А теперь ты, – говорит постановщик хуйнефильма жениху, – да не эту руку, а ту, на которой кольцо обручальное.

– Но мне так неудобно, – мямлит жених.

– Ничего, зато какой кадр потом будет, – говорит автор псевдошедевров.

– А-а-а, вспомнила! – восклицает одна из «актрис» второго плана, девушка в синем платье, на высоченных шпильках, – я у подружки свадьбу видела, у них там такой кадр был, потом их руки соединяются и… в общем, прикольненько.

Комедия продолжается…

Эй вы, куклы-марионетки! Вами кукловодят с самого рождения. Сначала – мама, потом – воспитатель, преподаватель, директор, муж-жена, а над всем этим ещё президент. Неужели вы не хотите сделать хотя бы день свадьбы отличным от других!? Уебашить на байке далеко-далеко, уплыть на пароходе, провести первую брачную ночь в замке Дракулы, или на деревенской печке, или на заброшенном пляже какого-нибудь Эгейского моря, и чтобы никаких режиссёров-придурков. Только так, как хотите вы! А, не хотите! Не знаете, чего хотите! Ну тогда продолжайте, дальше у вас по сценарию обход пушкинского парка, распивание шампанского на мосту, перенос невесты через этот грёбаный мост, кафе-столовая, порево, конкурсы, танцы, постель, самый обычный секс на самой обычной постели. Ну не скучно ли?

Иду дальше, щурясь от солнца, прохожу по мосту. Замечаю, что все его железные перила увешаны замками с выгравированными на них именами брачующихся. Эти замки мне напоминают надгробные плиты. Здесь, на этом мосту, вы похоронили себя.

Смотрю на часы и с грустью понимаю, что пора возвращаться домой. Мысли мыслями, а обязанности матери и жены ещё никто не отменял. На себя мне положить. Я бы ещё несколько часов шаталась и предавалась своим мыслям. Я вполне обхожусь без борща и котлет. Иногда могу вообще сутками ничего не есть, потому что мне жалко тратить на это время. Эти часы можно использовать с большей пользой и интересом для себя, например подумать, посмотреть фильм, чтоб мозг выворачивало, написать рассказ, стихотворение, прочитать книгу. А поесть можно, не тратя на это время, например хот-дог с кока-колой. Неполезно и невкусно, зато не отнимает драгоценное время. Я уверена, что если бы жила одна, то у меня не было бы холодильника. А зачем?

Тут мне вспоминается случай в больнице. Пациенты всегда много едят. Утро в больничной палате начинается с открывания пакетов с лапшой, картошкой в банках, солёных огурцов, селёдки, каких-то печенюшек, конфеток, чаёв и кофеёв, принесённых заботливыми родственниками. Всё это «добро» они раскладывают на засаленном полотенце прямо на коленях. И начинают причмокивать, прихлёбывать. Пациенты уверены, что государство их недокармливает и больничная еда не такая полезная и вкусная, а самое главное – её мало! Общаковский холодильник забит всевозможными пакетами с продуктами. Причём каждый свои подписывает, абы кто не слопал их припасы. Жрут они раз пять в день минимум. Такое ощущение, что это единственный процесс в жизни, который их радует. И в самом деле, маски при этом у них счастливые. В перерывах между завтраком, обедом и ужином они продолжают вяло жевать банан или яблоко. Витамины полезны для здоровья. Я вам расскажу, к чему приводит бессмысленное впихивание в себя всей этой якобы полезной требухи. Когда одна бабка шла по коридору до толчка, шаркая пакетами на гнилых, разбухших ногах, по отделению разносился зловонный запах старости и гнили. Но несмотря на свой недуг, пожрать бабуся тоже любила. Заботливые родственники принесли ей большую каталку колбасы. Она уселась на кровать и начала жадно поедать колбасу, откусывая прямо от батона. Да так весь его и умяла. Через какое-то время бабке поплохело. По палате понесло содержимым её прямой кишки. Медленно сползла она с больничной койки, её панталоны отвисли почти до пола под тяжестью дрисни. Она пошаркала ногами, поражёнными гангреной, в туалет, оставляя за собой по всему коридору дорожку из старческого дерьма. Санитарки, матерясь, принесли тазик с хлорированной водой и принялись за уборку больничного коридора и обосранной койки.