3001: Заключительная Одиссея. Пролог - [6]

Однако, из этого плана «солнечного выравнивания времени» – другими словами из многочисленных попыток реформирования календаря, ничего не вышло. Это ответственная работа, несмотря на обилие самых циничных предложений, должна была дождаться своего часа – когда произойдет какой-нибудь крупный технологический прорыв. Однажды, без сомнений, одна из помарок Господа будет исправлена, и земная орбита будет изменена таким образом, чтобы Земля могла иметь ровно по тридцать дней в каждом месяце…

Насколько мог судить Пулл, и, судя по тому, сколько времени прошло, они должны были проехать, по крайней мере, три километра перед тем, как вагон бесшумно остановился, двери открылись, и мягкий механический голос произнес:

– Приятного наблюдения. Сегодня облачность составляет тридцать пять процентов.

По крайней мере, подумал Пулл, мы приблизились к внешней стене. Но здесь не было ничего удивительного – несмотря на расстояние, которое он прошел, ни сила, ни направление гравитации не изменились. Он не представлял, что вращающаяся космическая станция так велика, что вектор навигации не изменялся из-за такого сильного смещения… а может, он все-таки находится на какой-нибудь планете? Но он чувствовал себя легче – намного легче, чем на любом из обитаемых миров в Солнечной Системы.

Когда внешняя дверь терминала открылась, и Пулл понял, что входит в маленький шлюз, он убедился, что все-таки находится в космосе. Но где скафандры? Он беспокойно огляделся по сторонам: находиться так близко к вакууму голому и незащищенному противоречило всем его инстинктам. Одного раза было достаточно…

– Мы почти там, – сказала Индра обнадеживающе.

Открылась последняя дверь, и он оказался перед бескрайней чернотой космоса, поскольку окно было выгнуто как по вертикали, так и по горизонтали. Он почувствовал себя золотой рыбкой в своем аквариуме, и надеялся, что создатели этого смелого инженерного проекта точно знали, что делали. Судя по всему, они располагали более конструктивными материалами, чем те, что были в его время.

Должно быть, снаружи блестели звезды, но его глаза, адаптировавшиеся к освещению, не могли увидеть за изгибом огромного иллюминатора ничего, кроме черной пустоты. Когда он подошел поближе, чтобы увеличить угол обзора, Индра остановила его и показала прямо перед собой.

– Смотрите внимательнее, – сказала она, – Видите?

Пулл прищурился и пристально посмотрел в ночь. Наверняка это должно было быть иллюзией – не трещина же в стекле, упаси Боже!

Он пошевелил головой из стороны в сторону. Нет, это была реальность. Но что же это могло быть? Он вспомнил постулат Эвклида: «Линия имеет длину, но не имеет толщины».

Через всю высоту окна, и, очевидно, простираясь, насколько может видеть глаз, вверх и вниз, была протянута нить света, которую легко можно было разглядеть, если смотреть прямо на нее, кроме того, даже слово «нить» нельзя было применить к ней, поскольку она простиралась только в одном измерении. Однако, она не была полностью лишена особенностей: кое-где можно было разглядеть маленькие узелки, которые были более яркими и располагались на разных интервалах по всей ее длине, словно капли росы на паутине.

Пулл продолжал смотреть в окно, и вид постепенно расширялся, пока, наконец, он не увидел то, что находилось внизу. Это было ему вполне знакомо: Европейский континент и часть северной Африки, он и раньше много раз видел их из космоса. Значит, он все-таки был на орбите – возможно, на экваториальной, на высоте, по меньшей мере, тысячи километров.

Индра смотрела на него с лукавой улыбкой.

– Подойдите поближе к окну, – сказала она очень мягко. – Для того, чтобы посмотреть прямо вниз. Надеюсь, вы не боитесь высоты?

Надо же сказать такую глупость астронавту! Сказал Пулл сам себе, подходя ближе. Если бы я когда-либо страдал головокружениями, я не взялся бы за такую работу…

Едва последняя мысль пронеслась в его голове, он воскликнул «Боже мой!» и невольно отпрянул от окна. Затем, ободрившись, решился взглянуть снова.

Он смотрел вниз на далекое Средиземноморье из цилиндрической башни, мягко изогнувшаяся стена которой достигала в диаметре нескольких километров. Но это никак не могло сравниться с ее высотой, она постепенно сужалась, уходя далеко вниз, вниз, вниз, пока не пропадала из вида в дымке где-то в Африке. Он понял, что она спускается вниз до самой поверхности.

– На какой высоте мы находимся? – прошептал он.

– Две тысячи километров. А сейчас взгляните наверх.

На этот раз для него это было не так поразительно: он ожидал увидеть что-либо подобное. Башня постепенно сужалась, и, в конце концов, превращалась в тонкую нить среди темноты космоса, и у него не было сомнений, что она тянется по всей геостационарной орбите, тридцать шесть тысяч километров вокруг экватора. Такие идеи были хорошо известны и в эпоху Пулла: он никогда не мечтал о том, что он сможет увидеть их реализованными, да еще и жить в такой конструкции.

Он показал на виднеющуюся вдали нить, которая тянулась вверх с восточного горизонта.

– Должно быть, это еще одна.

– Да. Азиатская Башня. Должно быть, для них наша башня выглядит точно так же.